Роковая блондинка
Шрифт:
Тем не менее было еще кое-что, чем я могла поделиться со Шмидтом, и, по-моему, настал подходящий момент. Слегка исказив правду, я сказала, что в процессе работы над статьей выяснила следующее: Том одолжил приятелю несколько тысяч долларов, а затем так и не сумел получить с него долг. Прежде я колебалась, стоит ли подводить Дика под неприятности прежде, чем я сумею разведать больше, но теперь мне было ясно, что этот парень – большая проблема.
Шмидт несколько секунд молчал; мне было слышно, как он дышит.
– Нам это известно, – наконец сказал он. Интересно откуда.
– А, должно быть, вам рассказал мистер Бэриш! – воскликнула я. Он не ответил, и я заподозрила, что не ошиблась.
– Вам больше нечем с нами поделиться? – спросил Шмидт.
– Нет, – ответила я и услышала, как голос у меня взмыл на октаву. Шмидт взбесится, если в среду я расскажу ему о том, как Локет махнула в Анды.
– Тогда буду рад вас слышать, если узнаете что-нибудь важное.
– Конечно.
Работа над статьей дала мне повод еще раз позвонить Харпер. Не зная, что я журналист, она могла послать меня ко всем чертям, но как агенту по связям с общественностью ей придется ответить.
– Харпер, это Бейли Уэггинс. Мы собираемся поместить в «Базз» заметку о гибели Тома. Я звоню, чтобы получить хотя бы пару слов от продюсеров «Морга» и других актеров.
С одной стороны, написание официального некролога для «Базз» в духе «Мы глубоко скорбим» может не представлять для нее никакого интереса; но как специалист по рекламе она вряд ли захочет, чтобы статья вышла без ее ведома. Харпер наверняка пожелает знать, как отразится на ней эта публикация, и не упустит шанса подогнать ее по своему вкусу.
Следующие полчаса я переписывала статью, вставляя в нее то, что мне сказал шериф, и оставляя место для того, что может сообщить Харпер. Я называла Тома многообещающим молодым актером; сердце у меня сжалось, когда я увидела эти слова на экране компьютера.
Я отнесла статью редактору, оставив несколько отточий там, где предстояло сделать вставки, и налила себе еще кофе. По пути на свое место я задумалась, что мне теперь делать. Я написала о гибели Тома, но по-прежнему не знала, кто убил его с такой изощренной жестокостью. Дик и Алекс определенно оставались под подозрением – а также Харпер, но сейчас у меня не было никаких поводов подозревать одного из них больше, чем прочих.
У меня осталась одна возможная зацепка, которую стоило отработать, – цитата из «Укрощения строптивой». Нужно было выяснить, где и когда Том сыграл Петруччио и что это для него значило. Крис не знал, кто был агентом Тома, но мог знать Бэриш. Ему я и позвонила.
– У меня действительно есть одно имя, – сказал он, когда я изложила суть дела. Я услышала, как открывается ящик стола. – Да, вот оно – Бадди Хэсс.
Бэриш продиктовал телефон.
– Спасибо, я ему позвоню. Сегодня я разговаривала с шерифом. Если не ошибаюсь, вы рассказали ему о невыплаченном долге.
– Да, спасибо, что напомнили. Это серьезный мотив; я хочу, чтобы полиция занялась Диком.
– Сегодня я видела его на съемках, и он сказал, что вернул Тому долг за неделю до его гибели. Вы можете проверить, нет ли каких-нибудь подтверждений того, что он пополнял свой банковский счет?
– Я проверю. Но Том мог оставить их про запас.
Я подумала, что часть денег могла пойти на аванс Барри – тому парню, который ремонтировал дом в Андах, – хоть я и сильно сомневалась в том, что долг все-таки был выплачен.
– Спасибо, что держите меня в курсе, – сказал Бэриш. – Меня ждет клиент, так что вынужден попрощаться.
– Секундочку, – произнесла я прежде, чем он положил трубку. – А Том не пытался поставить пьесу, которую писал?
– Кто вам рассказал?
– Об этом упомянуло несколько человек.
– Да, пытался. Конечно, речь шла не о Бродвее. Разве что где-нибудь далеко-далеко на окраине.
– Я слышала, отчасти он хотел продать дом затем, чтобы вложить вырученные деньги в постановку.
– Полагаю, таково и было его намерение.
– Но ведь в его распоряжении уже имелся определен-i [ый капитал. Почему он не мог просто снять со счета свои сбережения?
– Потому что постановка обошлась бы в большую сумму, чем та, которой он располагал. Даже небольшой сценический проект стоит очень дорого.
– А он не мог воспользоваться завещанной ему суммой? Бэриш вздохнул, как будто я сказала, что земля плоская.
– Дом был ему не нужен. Том собирался избавиться от него в любом случае. И, кроме того, я бы нарушил свой долг, позволив Тому разбрасываться деньгами. Его роди-i ели хотели, чтобы их капитал обеспечивал Тома на протяжении всей жизни. Теперь, если вы меня извините…
Я позвонила Бадди Хэссу. Не называясь журналистом из «Базз» (это наверняка значило бы, что агент не подойдет к телефону), я сказала женщине с надменным голосом, взявшей трубку, что я могу сообщить некую важную информацию относительно убийства Тома Фейна. Хэсс ответил минуту спустя.
– Кто звонит? – отрывисто спросил он.
Я объяснила, каким образом я в это замешана, и сказала, что пытаюсь выяснить, кто убил Тома.
– Ужасно. – Хэсс смягчился. – Том был очень славным парнем, среди людей его профессии таких немного. Так что вы хотели мне рассказать?
– Если честно, – призналась я, – я надеюсь узнать кое-что от вас. Я отслеживаю кое-какие зацепки, и мне нужна ваша помощь.
– Разве этим не должна заниматься полиция? – спросил он.
– Да, но они сейчас работают в Андах и вряд ли располагают ресурсами, чтобы отрабатывать детали. Как вы и сказали, Том был очень славным парнем. Я не могу смириться с мыслью, что его убийца все еще на свободе.
– Хорошо, но что я могу для вас сделать?
– Том играл в «Укрощении строптивой» где-то в Нью-Йорке. Вы не знаете, где и когда?