Роковая блондинка
Шрифт:
– Вчера я поспала всего лишь пару часов и сегодня сразу отключилась, – ответила я, ловко обходя опасный поворот. – А как у тебя дела?
– Ничего. То есть мне, конечно, очень жаль Локет – нам всем жаль. Но фильм, судя по всему, не прикроют. Режиссер собрал нас всех; о деталях он не распространялся, но сказал, чтобы в понедельник мы были готовы к съемкам – а смерть Локет как-нибудь впишут в сценарий. Мой агент сказал, что всех голливудских актрис, кому за тридцать, пробуют на эту роль. Дело вполне может закончиться тем, что я буду сниматься с Мег Райан.
Я засмеялась, услышав о Мег Райан, но упоминание об агенте заставило меня вздрогнуть.
– Ситуация, конечно, скверная, но хотя бы моя роль в безопасности, – провозгласил Крис. – По крайней мере по голливудским меркам. И, слава Богу, до конца недели я свободен. Полиция что-нибудь узнала?
– Они говорят лишь, что Локет не изнасиловали и, судя по всему, не ограбили. Кстати, после нашего вчерашнего разговора ты видел Харпер?
– Вчера она была на совещании и объясняла, как нужно отвязываться от прессы. Кстати, вокруг моего дома сегодня утром толпились папарацци. Ты все еще думаешь, что это могла сделать Харпер?
– Все по-прежнему указывает на нее. Разве ты не говорил мне, что она когда-то мечтала быть актрисой?
– Да, но какая здесь связь?
– Расскажу потом. Слушай, Крис, я хотела поговорить с тобой еще кое о чем. Мы с тобой сможем встретиться сегодня?
– Что-то случилось?
– Я всего лишь хочу поговорить с тобой с глазу на глаз.
– Звучит зловеще. – Крис тяжело вздохнул. – Я же сказал, что свободен до конца недели, поэтому выбирай любое время.
Я предложила встретиться в половине седьмого, подумав, что успею разобраться с прессой и заодно заскочить в редакцию. Крис сказал, что мы можем увидеться у него дома, в Трайбеке.
– Поверить не могу, что ты там еще не была. Я закрыла телефон в ту минуту, когда такси остановилось перед зданием «Фокс ньюс». Двое пиар-агентов ждали меня на улице, бодрые и свежие, как весенний ветерок. Подобная суматоха означала, что «Базз» может не только публиковать истории о том, кто из знаменитостей к кому прокрался в постель, но и освещать немаловажные события.
Меня усадили делать макияж. Когда суровая женщина-визажист размазала по моему лицу что-то вроде белой глины, я задумалась, как мне держать себя с Харпер. Шансы на то, что она ответит на звонок или отправит сообщение, были близки к нулю – она уже дала понять, что не испытывает ровно никакого удовольствия от общения со мной и что я для нее, если речь заходит о «Морге», персона нон грата. Я решила, что у меня нет иного выхода, кроме как подкольнуть ее. Когда меня накрасили и спрыснули полосы лаком из емкости размером с канистру, я выскользнула в коридор и послала ей сообщение, которое гласило: «Харпер, это Бейли, мне нужно поговорить с тобой как можно скорее. Я все знаю, поэтому давай побеседуем». Возможно, это будет ей стимулом. В течение всего утра я моталась по городу со своими агентами во взятой напрокат машине, заезжая на разные теле– и радиостанции. Некоторые интервьюеры пытались завязать со мной игру «в отгадалки» – один тип, если бы у нас было время, непременно спросил бы, кто, по моему мнению, убил Натали Холлоуэй, считающуюся пропавшей без вести на Карибских островах в мае 2005 года, – но я придерживалась фактов, изложенных в статье, и не выдвигала никаких теорий. Старшая из моих пиар-агентов сказала, что я великолепно держусь, но получится просто супер, если я буду чуть больше улыбаться. Мне захотелось уточнить: «В тот самый момент, когда я буду описывать забрызганную кровью ванну, в которой лежало обгоревшее тело Тома?»
К часу мы закончили, и агенты посоветовали мне оставить машину за собой до вечера. Я отправилась в редакцию и сказала шоферу, что пробуду там несколько часов.
Нэш жаждал новых сведений.
– Сейчас у меня нет ничего, кроме того, что я поместила на сайте, – сказала я. – Дело очень запутанное, и все держат язык за зубами.
– Как ты думаешь, кто это сделал? – спросил он, глядя на меня поверх очков.
– Несомненно, тот, кто ее знал.
– Но кто?
– Понятия не имею.
– Так я тебе и поверил. Что ты думаешь по этому поводу?
– Я хочу копнуть поглубже.
Нэш качнул головой в притворном отвращении.
– Бейли! – окликнул он, когда я шагнула к двери.
– Да?
– Ты классно выглядишь в этом костюме. Когда все закончится, я устрою торжественный ужин в твою честь.
Отлично, больше мне ничего и не нужно.
Вернувшись на свое место, я позвала Джесси и рассказала обо всем, что случилось, за исключением моей ночи с Красавчиком. Сама не знаю почему – ведь я любила подругу, доверяла ей и делилась всем, что касалось Красавчика. Может быть, спросила я себя, это потому, что мне не хочется уступать Джесси права на «второго»?
Следующие несколько часов я разыскивала информацию касательно смерти Локет, дала еще несколько интервью для радио, сидя у себя за столом, и то и дело проверяла входящие, чтобы посмотреть, не откликнулась ли Харпер на мою провокацию, – но от нее не было ни слуху ни духу. Когда у меня появилась свободная минутка, я позвонила Беверли, хозяйке антикварного магазинчика, и спросила, не может ли она связаться с Барри и уточнить, какую именно сумму Том был ему должен в качестве аванса.
Примерно в пять я наконец поехала домой, совсем ошалев от усталости. Машина по-прежнему была в моем распоряжении, и я извлекла из этого максимум выгоды, приказав шоферу высадить меня прямо у подъезда. Было так приятно изображать из себя Кэт Джонс, моего прежнего помпезного шефа из журнала «Глосс», но в сидении за тонированными стеклами имелся еще один плюс: там я чувствовала себя в безопасности – и сомневалась, что дома это ощущение меня не покинет. Я позвонила Бобу из редакции и удостоверилась, что он наказал всем остальным консьержам быть крайне бдительными. Мне, наверное, следовало бы известить хозяина, но я не хотела, чтобы бедняга Боб попал в беду из-за того, что нарушил правила.
Дверь квартиры, слава Богу, по-прежнему была на двойном замке; я медленно отворила ее и оглядела прихожую и гостиную. Потом мой взгляд упал на пол, и я подпрыгнула. Прямо под дверью, у моих ног, лежал белый конверт с надписью «Бейли». При ближайшем рассмотрении я поняла, что это почерк Лэндона. Внутри лежала записка; Лэндон сообщал, что он дома и готов принять меня вне зависимости от того, в котором часу я вернусь и кого «приволоку» с собой.
Осмотрев квартиру и смахнув с мебели порошок, оставшийся после работы криминалистов, я постучала к Лэндону.
– Господи, Бейли, как ты в такое время можешь жить без общения?
– Простите, простите, – сказала я, когда он проводил меня в квартиру. – Творилось что-то невероятное, мне пришлось дать столько интервью… Вы видели хотя бы одно?
– Да, вчера вечером. В новостях. А еще раньше, днем, они показали кусочек другого интервью. У меня ушла целая минута на то, чтобы понять, что это ты, поскольку раньше я никогда не видел тебя в костюме. Выглядела ты потрясающе. Хочешь кофе?
– Нет, мне сейчас нужно будет уйти. Я встречаюсь с Крисом. Так, значит, вы знаете об убийстве Локет?
– Что-то, конечно, знаю – ожидая тебя, купил «Нью-Йорк пост». Когда ты впервые упомянула это имя, я как-то не сообразил, что раньше она снималась в «мыльных операх». Она, случайно, не играла в сериале под названием «Жизнь одна»? Какая ирония судьбы!
Я бросила на него притворно сердитый взгляд.
– Нет, не играла.
– Как ты думаешь, кто это сделал? Может, просто хулиганье перестаралось?
– Никоим образом. Я почти уверена, что ее убил человек, которого она знала и который выследил ее в парке – и что это как-то связано с гибелью Тома. На самом деле я хочу рассказать вам нечто более важное.