Роковая блондинка
Шрифт:
– Что ты против меня имеешь, скажи на милость?!
– Ты слишком любопытна, Бейли. Бродишь вокруг моего дома, оставляешь мне сообщения, докучаешь бедной Терри…
– А где настоящая Терри?
– Уехала в отпуск. Знаешь, работа в страховой фирме так безнадежно скучна…
Может, Блисс и ее убила?
– Расскажи мне о Томе.
– Бейли, если я не ошибаюсь, ты просто тянешь время. Честное слово, у меня кончается терпение.
– Я хочу услышать твою версию – очень хочу. Ты поехала в Анды, чтобы увидеться с ним?
– Том никогда не говорил мне, что у него там дом. Вероятно, хотел сделать сюрприз, когда дела у него наладятся. Но я провела небольшое расследование и все выяснила. Конечно, я очень расстроилась, когда узнала, что он развлекается там с другой женщиной, которая не только неизмеримо ниже его по уровню, но вдобавок и плохая актриса. Ты видела ее губищи? Она же была похожа на бегемота!
– Так ты убила Тома из ревности?
Блисс хихикнула.
– Нет, Бейли, – твердо сказала она. – В тот день я порвала с Томом. И по его реакции поняла, что если он не сможет быть со мной, то ему незачем жить. Он умолял, чтобы я избавила его от мучений. Слава Богу, на крыльце лежал топорик.
– А зачем понадобилось сжигать труп? И… Том был уже мертв?
– Я не жестока, Бейли. Конечно, он был уже мертв. Я просто оказалась не в силах смотреть ему в лицо. Ацетон отлично горит.
– А потом ты вернулась домой – не полетела в Майами?
– Да. Если хочешь знать, я провела ночь в квартире Тома – в память о старых добрых временах. Я ему это пообещала.
Вот, значит, кто оставил включенным свет. – А…
– Ты что, на ток-шоу?! Мне уже надоело отвечать на вопросы.
– Только расскажи мне о Локет, – сказала я, стараясь говорить спокойно и ровно, несмотря на страх и свербящую боль в лодыжке. – Зачем ты ее убила? Когда Том умер, она перестала быть для тебя угрозой.
– Локет, как и ты, была не в меру любопытна. Наверное, она что-то знала – она говорила об этом с тобой.
– Ты… ты была той девушкой со спортивной сумкой? – заикаясь, спросила я. – Той, что заговорила с Локет возле лодочной станции?
Я вдруг поняла: так все и было. Та девушка казалась не в меру назойливой.
– Ты думаешь, Бейли, что знаешь все мои трюки. Но ты ошибаешься.
Она вынула правую руку из-за спины. В ней был зажат нож с черной рукояткой и сверкающим лезвием – примерно двадцати сантиметров в длину. Ноги у меня от ужаса как будто наполнились свинцом.
– Думаешь, полиция тебя не вычислит? – спросила я. – Они узнают, что ты была в театре.
Блисс деланно рассмеялась:
– Бейли, у меня есть свой ключ. Никто, кроме тебя, не знал, что я сюда приду. Ну и кроме Терри, Но, как я сказала, сейчас она вне зоны доступа.
Я покрепче перехватила клюшку, почувствовав, что Блисс вот-вот от разговоров перейдет к действиям. Слегка повернув голову, прикинула, сколько времени у нее уйдет, чтобы настигнуть меня, если я брошусь к левой двери. Но в следующее мгновение Блисс ринулась на меня с ножом.
Я занесла клюшку и изо всех сил огрела противницу. Я надеялась выбить нож, но Блисс его не выпустила, хотя и пошатнулась от боли.
– Ах ты, сука, да как ты посмела?!
Она поудобнее перехватила нож и занесла его над головой, готовясь пронзить меня. И снова бросилась вперед.
Я опять замахнулась, но за секунду до удара Блисс вскинула свободную руку и умудрилась перехватить клюшку. Рывок – и мое оружие полетело в зрительный зал, с грохотом отскочив от спинки стула.
– Обидно, – сказала Блисс, и на ее лице отразился неестественный восторг.
Я быстро оглядела сцену. Там не было ничего, что могло бы мне помочь, – только кровати, шкафчики и розовый коврик. Я начала пятиться, стараясь не подходить слишком близко к краю сцены; лодыжка болела так, что я едва была в состоянии думать о чем-то еще, кроме нее. Пятясь, я натолкнулась на лампу – она стояла позади меня, чуть левее. Лампа слегка покачнулась.
Блисс, учащенно дыша, готовилась к новому удару. Я сделала еще один шаг назад и обеими руками схватила лампу. Та была прочная, но не такая массивная, как мне показалось, – возможно, полая внутри. Я размахнулась ею изо всех сил, как ребенок – игрушечной саблей. Свет погас – шнур выдернулся из розетки.
Раздался глухой удар. До меня донеслось шарканье туфель – Блисс балансировала, пытаясь удержаться на ногах, но, судя по всему, упала – я услышала, как она с грохотом рухнула со сцены.
Я прищурилась, пытаясь что-то разглядеть. Слева, из коридора, падал слабый свет. Вытянув перед собой руки, я пошла в том направлении.
В коридоре я вновь обрела способность видеть – на стенах горели лампы. Волоча ногу, я со всей возможной скоростью заковыляла обратно в фойе. Приблизившись, я услышала какой-то шорох. Сердце у меня так и замерло, когда я подумала, что это Блисс, которая пришла в себя и быстро пробежала через зрительный зал.
Но когда я выглянула в фойе, то не поверила своим глазам. Там стоял детектив Уиндгейт, а рядом с ним – низкорослый мужчина восточной наружности.
Я вышла к ним, и Уиндгейт изумленно вскинул голову.
– Что тут творится? – спросил он. Оба взглянули на мою поврежденную ногу.
– Здесь Блисс Хэммел, – сказала я. – Она пыталась убить меня ножом, но я ее оглушила. Должно быть, она ранена – не знаю, насколько серьезно.
Уиндгейт сердито взглянул на своего спутника и снова обернулся ко мне.
– Оставайтесь здесь, слышите? Если пошевельнете хоть пальцем – я вас арестую.
– Ладно, – кротко отозвалась я.
– Где она? – резко спросил он.
– Вон там, – сказала я, указывая на двойные двери, ведущие в зрительный зал.
Я устроилась в одном из потрепанных кресел, а Уиндгейт и коротышка пересекли фойе и, с пистолетами на изготовку, осторожно открыли дверь. Свет из фойе ворвался в зрительный зал. Там по-прежнему царил полумрак, но детектив и его спутник хотя бы видели, куда идут.