Роковая монахиня
Шрифт:
Кроме всего прочего, Патрик был большой чудак и умел с юмором рассказывать самые смешные в мире истории, в чем его превзойти мало кто мог вообще и уж ни один человек на десять миль в округе. Поскольку он к тому же был добрым и заботливым сыном и обеспечивал мать, которую он взял к себе, всем необходимым, Мисс и особенно Дороти, что было не менее важно, относились к нему весьма доброжелательно. Поэтому они и не хотели обидеть его, взяв вместо него другого рабочего для доделывания кладовой, хотя всего в нескольких милях от имения жил непьющий и порядочный плотник — к тому же католик, — уже неоднократно предлагавший свои услуги сам и через третьих лиц. Однако в конце концов терпение Мисс иссякло. Она устала снова и снова напоминать и получать неопределенные
По такому вызову Патрик являлся всегда; дело в том, что каждый раз он получал здесь не только очередную порцию добрых наставлений, но и напоследок, когда слово давали ему и он имел возможность вставить парочку своих баек, еще и стаканчик отличной «горькой», какую умела настаивать по-настоящему только Мисс, используя ее сугубо как желудочное средство и в прочих лечебных целях.
На этот раз дело не обошлось обычными наставлениями и пространными обещаниями. Мисс осталась глуха к клятвенным заверениям Патрика и заявила ему напрямик, что сегодня последний день, когда она говорит о завершении этой работы.
— Как же вы можете, Патрик! — сказала она под конец. — Вам впору сквозь землю провалиться от стыда из-за того, что вы так терзаете и мучаете меня, испытывая мое терпение — и это при том, как хорошо я к вам отношусь, — из-за пустяковой работы, которую вы при желании могли бы сделать за один день; хотя знаете, что достаточно одного моего слова, и мне всю работу за ту же цену выполнят к следующему вечеру. Поэтому я позвала вас в последний раз и требую, чтобы вы сказали прямо, сможете вы сделать эту работу не позднее чем через неделю или нет! И я даю вам слово, что, если вы ее не сделаете, на следующий день по истечении этого срока я поручу ее сделать другому плотнику, которого мне не надо будет просить об этом дважды! И тогда между нами будет все кончено!
Так серьезно Мисс еще никогда с ним не говорила. И поскольку тут еще подошла Дороти со стаканчиком упомянутой горькой, Патрик не смог более противостоять двум таким доводам, приведенным со столь различных позиций и столь разными наступательными методами. На этот раз он воспринял наставления как личную просьбу и, растрогавшись до слез, торжественно обещал, что ровно через неделю к заходу солнца — Патрик предусмотрительно решил придерживаться все же крайнего срока — кладовая будет готова, а Патрик О’Фланнаган — такой человек, который выполнит свое обещание живым или мертвым.
— Тьфу, Патрик! — сказала Мисс, ставшая, однако, сразу мягче оттого, что слово наконец было дано, между тем как Дороти, взглянув на него с осуждением, перекрестилась левой рукой. — Тьфу, Патрик! Как вы только можете говорить такие ужасные, богопротивные речи! Не пейте столько и вы еще сможете долго прожить, начать и завершить много работы! Если же вы и дальше будете так пить, то не могу ручаться за вашу долгую жизнь. Неумеренность губит и самых стойких людей, погубит и вас… Да, да, я знаю, — с улыбкой добавила она, когда Патрик сделал движение, выражавшее его искренние заверения, — ваши намерения всегда были достаточно благими; но теперь я хочу убедиться, как твердо вы в действительности держите данное вами слово! И помните, что в противном случае, это был последний раз, когда я вам поверила!
— Сударыня! — воскликнул Патрик после того, как залпом осушил стакан, который до этого момента выжидательно держал в руке, и поставил его на стол, одновременно позаботившись о том, чтобы тот оказался недалеко от Дороти и стоявшей рядом с ней полной бутылки. — Сударыня, если я на этот раз не сдержу слово, то пусть мальчишки в деревне будут указывать на меня пальцем и называть меня Патриком-лгуном!.. Или еще хуже: пусть я не съем ни куска хлеба в вашем доме и не выпью… — тут он на мгновение умолк, чтобы умелым движением осушить второй стакан горькой, любезно предложенный ему Дороти, — ни капли вашей настойки, — клятвенным тоном продолжил он, вытирая рот рукой, — пока не доделаю вашу кладовую, каким бы скверным человеком я ни был! Причем живым или мертвым, сударыня, вот вам мое слово! И пусть Патрик О’Фланнаган будет таков, какой он есть, но слово свое он сдержит, на это вы можете положиться!
С этими словами Патрик придал своей старой шляпе, которую он до этого сжимал в левой руке, по возможности более или менее приличную форму, отвесил прощальный поклон сначала Мисс, а затем и Дороти (Патрик был слишком ирландцем, чтобы забыть о последнем) и в следующее мгновение исчез в дверях.
Однако Дороти после того, как убрала стакан Патрика и поставила вместо него на стол другой, поменьше, изящно выточенный — ведь Мисс после таких треволнений тоже нужно было восстановить свои жизненные силы — испуганно и осуждающе покачала головой и сказала, что совсем не одобряет такие богохульные выражения, как «живым или мертвым». Такое никогда не кончается добром, не зря старая, но верная пословица говорит: не рисуй черта на стене. Этот Патрик был бы совсем хорошим человеком, но не верит в бога. Потому что, будь он протестантом или «вообще никем», все сводится к одному и тому же. И она боится, очень боится, как бы чего не вышло.
Но Мисс лишь улыбнулась и заверила Дороти, что Патрик все же хороший человек и к тому же заботливый сын, вот только нужно ему бросить это проклятое пьянство. А что касается его богохульных слов, то, хотя они, безусловно, достойны порицания, но были брошены так просто, походя. И господь бог, конечно же, не станет воспринимать их буквально. Этим разговор и кончился.
Вторник, среда и четверг прошли, а Патрик все не показывался в монастыре. Мисс уже встревоженно качала головой и строила различные мрачные предположения насчет безалаберного плотника. Но Дороти узнала от людей из деревни, что он болен, и, довольно испуганная, пришла с этим известием к своей госпоже. Конечно, это меняло дело, и на этот раз за Патриком О’Фланнаганом вины не было.
— Я ведь знала, — сказала Дороти, защищая его, — если бы Патрик не заболел, он бы наверняка сдержал свое слово, он просто немного легкомысленный молодой человек (Патрику было, кстати говоря, тридцать восемь лет), но не конченый! И вы увидите, сударыня, как только он поправится, он тут же явится с рубанком и пилой! Тогда он в один момент справится с работой, потому что работать Патрик умеет очень быстро.
Обе старушки, добрые души, решили не ограничиваться одной снисходительностью по отношению к Патрику — в обед был приготовлен наваристый суп, и кучеру было поручено отнести его больному и заодно узнать о его самочувствии.
— Все это от ветреной, неупорядоченной жизни, — сказала Мисс после того, как кучер Том был отправлен к Патрику с большим глиняным горшком супа, который он осторожно завернул в попону, — если бы Патрик бросил пить, он был бы совсем хорошим, дельным человеком. Пьянство может довести его до могилы. И он, собственно, совсем не заслуживает того, чтобы так из-за него волноваться и стараться. Но что будет потом с бедной старой женщиной, его матерью? А ведь добрый же малый!
Даже странно, как часто женщины проявляют сочувствие к беспутным людям. Что получается: если мужчина добросовестный и порядочный, то это воспринимается как должное, и никто не будет заботиться о нем. Он лишь исполняет свой долг, за что его благодарить? Напротив, безалаберные субъекты вызывают у прекрасного пола самое живое участие. В них еще можно, мол, спасти тело для земной, а душу для вечной жизни; и нежное и мягкое женское сердце чувствует свое особое предназначение в подобного рода служении и самопожертвовании.