Роковая монахиня
Шрифт:
Только что проехал на лошади молодой кавалерист с широкой грудью, сильными, длинными конечностями, с русыми волосами, голубыми глазами и здоровым цветом лица — настоящий германец. Его конь — сильное, красивое животное гнедой масти, пританцовывая, нес на своей широкой спине тяжелый груз. Перед моим окном конь поскользнулся на гладкой мостовой, и какое-то мгновение казалось, что он упадет. Но наездник быстро приструнил его уздечкой и стременами; гнедой короткими рывками вздыбился под действием силы, давившей на его бока и морду: из-под бивших землю копыт полетели искры. Конь почувствовал, что встретил
Да, если бы быть таким же здоровым и сильным, как этот юный кавалерист! А я чувствую себя настолько слабым и жалким…
Франц, который сегодя утром начал было плакаться — мол, раньше я был такой добрый и приветливый, а с некоторого времени стал таким строгим и недоверчивым, — утверждает, что мне нужно посоветоваться с врачом. «Прекрасно, — сказал я, — позовите доктора». Я хотел, чтобы меня оставили в покое. Франц так стремительно побежал за врачом, как будто жизнь моя была в опасности.
Вчера госпожа фон N прислала своего лакея справиться о моем здоровье. Дерзость у этих людей прямо-таки невероятная! Сначала они пытаются меня убить, а потом, когда это им не удается, они еще интересуются моим самочувствием. Не знаю, что сообщил Франц своему коллеге Фридриху; если он передал мой ответ на этот запрос, наверняка это доставило им радость. Что меня, впрочем, больше всего забавляет, так это то, что старая N, прижимая к своему сердцу преступную особу с глазами Антонии, которая живет с ней под одной крышей, по-прежнему считает, что целует свою собственную дочь. Кто же она все-таки такая? Я несколько раз спрашивал об этом Антонию, но она не дает мне на это ответа. Она целует меня, и тогда я забываю все, все. Я знаю только, что она меня любит и что я отдал ей мое сердце.
Теперь она приходит каждый вечер, как только в доме становится тихо и я отсылаю Франца. Я не знаю, сколько проходит времени, и я не знаю когда она оставляет меня. Она берет меня в свои мягкие руки, убаюкивает меня и при этом поет — непонятные, чужие слова, которым нет конца, — а затем я засыпаю. Когда я просыпаюсь, ее уже нет. Тогда я ложусь в постель, но не нахожу там успокоения. Боль и холод терзают меня. Сегодня утром у меня был озноб. Это очень неприятная вещь. Но страха больше я не знаю, совершенно!
Перед домом останавливается карета. Это, видимо, доктор…
Часом позже
Это очень странная история. Таким сердитым своего доброго старого доктора я еще не видел. Самое милое было то, как он отругал Франца. Он назвал его легкомысленным, забывшим свой долг человеком. Почему он не пришел к нему еще неделю назад! Глупый парень начал было что-то лепетать, пытаясь оправдаться, но доктор не дал ему говорить и указал на дверь. Теперь у доброго Франца есть возможность убедиться, что и другие люди, кроме меня, могут быть им недовольны.
Дело в том, что за раной на моей руке не было надлежащего ухода. Она действительно выглядит отвратительно. Я даже не хочу об этом говорить и думать.
Доктор сразу же поехал к госпоже фон N, чтобы осмотреть нож, которым лже-Антония пыталась меня убить. Я бы переносил боль, которую я испытываю, гораздо легче, если бы знал, что презренная не уйдет от заслуженного наказания. Она хотела меня отравить. Правда, доктор не произнес слово «пиемия», [6] но я прочитал это на его бледном лице.
6
Гноекровие, наличие в крови микробов — возбудителей нагноения.
Мне любопытно, как будут развиваться события.
О эта боль и холод!
26 января
Сегодня они пришли вдвоем, мой доктор и профессор. Взгляды, которыми обменивались оба авгура-прорицателя между собой, чрезвычайно позабавили меня, и мне даже стало смешно.
— Ну что, дорогой доктор, — спросил я, — нужно отнять пальцы? Или, может быть, кисть? Или руку? Или всю левую сторону? Не стесняйтесь! Только не рассчитывайте на мое сердце, я его уже отдал.
Доктор ничего мне не ответил.
— Что значат два пальца! — продолжал я. — У меня же их на руках десять. Стало быть, останутся еще восемь. Это больше, чем мне нужно. Или что одна рука? В моем распоряжении ведь будет вторая. Ведь это смешное предубеждение, что человеку нужно две руки, чтобы быть счастливым. Французская пословица говорит, что одноглазые — это довольные люди. Однорукие тоже. Это я вам говорю.
Если бы я мог избавиться от больной руки! Боль, которую она мне причиняет, часто почти невозможно переносить.
В моей квартире пахнет, как в больнице. Здесь провели дезинфекцию. В соседней комнате накрыли чистый стол, на котором все должно произойти. Это меня радует. Уже давно пора. Боль стала невыносимой. И потом этот леденящий холод, страшный мороз! Ох! Мне нужно снова приобрести приличный вид, иначе Антония перестанет меня любить. Я выгляжу ужасно: распухший, обескровленный, желто-зеленый. Если бы я только мог вспомнить, что она говорила мне вчера вечером. Но это невозможно. Она разговаривает на совершенно удивительном языке. Я понимаю каждое слово, пока она говорит, но сразу после этого все забываю.
Ну что, мой старый пес! Ты смотришь на меня так печально. Неужто я в самом деле так болен? Тебе жалко своего бедного хозяина?
Через четверть часа вернется доктор. Я должен лишь сохранять спокойствие. У меня больше не будет этих болей. Я совсем спокоен. Я бы охотно посмотрел, как это происходит, но доктор говорит, что мне необходимо дать хлороформ. Мне наложат маску…
В бесконечной вечности
Человеческий дух не в состоянии понять, чтосейчас, а человеческий язык не обладает средствами выражения для этого. Непреодолимая пропасть лежит между прошлым и грядущим, поскольку больше нет времени. Все, что было, исчезло в безграничной бездне небытия, и то, что существует, существует только благодаря мне— творению моей воли и желания. Я почитаю тебя, творца моего мира — меня самого.