Роковая монахиня
Шрифт:
Я прибыл туда под вечер, остановился в небольшой гостинице и сразу же отправился к своему коллеге, жившему на Потсдамской улице; может быть, у него на примете было какое-нибудь место, потому что я не мог позволить себе долго оставаться без работы. Когда я повернул на эту улицу, невдалеке остановился вагон конки, и из него выпрыгнул дородный человек с чемоданом в руке. У меня даже перехватило дух — тот же нос, те же бакенбарды — это был он! Я выкрикнул его имя, он удивленно оглянулся и смотрел на меня, не узнавая, пока я не назвал свое имя и не напомнил ему о гостинице «Отель де Прюсс». Тут он широко улыбнулся: «Так это вы, почтенная редакция? Тоже уехали из Познани? Да, в Польше делать нечего! Теперь вот разъезжаю по Берлину. Дела идут не так чтобы блестяще, но все же лучше…»
Я затащил его
Кон лукаво улыбнулся. «Скромность — дело чести», — сказал он. Но, посмотрев мне в лицо, он стал серьезным и в ответ на мою повторную просьбу сказать правду признался: «Нет! Анну — так, кажется, ее звали? — я не слышал!»
«Но откуда вы узнали, что ее звали Анна?»
«Потому что вы неожиданно выкрикнули это имя, да так, что у меня мурашки по телу побежали, а потом послышался звук падения чего-то тяжелого. Но когда я вошел к вам в комнату, ее уже не было».
«И это было единственное, что вы слышали?» «Единственное, — заверил он, — бог тому свидетель… Однако, почтенная редакция, да вы как будто плачете…» И действительно я, всхлипывая, упал на грудь коммивояжера Морица Кона.
Этим журналист закончил свой рассказ, а какими замечаниями наша компания прореагировала на эту историю, я уж, пожалуй, не буду здесь говорить.
Больше всего благоприятному исходу радовался наш славный господин профессор.
— Еще одна иллюстрация к истории возникновения подобных суеверных сказок, — веско сказал он, — и, прошу прощения, госпожа советница, — случай даже более интересный, чем ваш. Да, если каждый будет так же смело и настойчиво искать объяснение, оно найдется.
— Всегда, — повторил инженер из Базеля. — Вы правы, господин профессор. Но если бы вы могли дать мне такое заверение письменно, тогда бы я был спокоен.
— Вы можете его получить, — несколько раздраженно ответил ученый, — с печатью и подписью! Так что выкладывайте вашу историю, а я уж найду ей объяснение.
— Да, да, расскажите! — воскликнули мы. — Теперь это вопрос чести!
— Но вопрос чести и в отношении того, — сказал профессор, — что вы не станете рассказывать нам небылицы.
— И не собираюсь! — возразил инженер. — Да и длинным мой рассказ не будет. Потому что мне самому неприятно вспоминать об этом!
Он отложил свою сигару и начал:
— Судя по всему, призраки любят жаркую пору. Вот и моя история разыгралась в один из таких дней, вернее, в ночь после него. Это было лет сорок назад. Я был в то время молодым инженером, два года проработал в Испании, потом перебрался в Базель, но устроиться на работу там не смог. Тогда я написал своему кузену Арнольду в Лугано: «Может быть, у вас в Тессине [8] есть какая-то работа?» И верно, через месяц он мне отвечает: «Если ты разбираешься в гидротехнике, то приезжай, в Валь Бленио хотят возводить плотину на реке!» Я не стал заставлять говорить мне это дважды, быстро собрался и уже на второй день был в Биаска, а на третий — в Оливоне. Я посмотрел, что там делается, и сказал тамошним людям: «Слишком коварная тут у вас река, чтобы строить плотину именно здесь, нужно делать это выше!» И на четвертый день я отправился вверх по реке в Кампо, со мной был проводник из Оливоне. Так мы прибыли на место, где река показывала свой норов. Здесь в нее впадал горный ручей, который и делал реку такой бурной. «Сначала надо усмирить его, — сказал я проводнику, — иначе все будет впустую. Есть здесь деревня?» — «Да, — ответил тот, — называется Давреско, но это жалкая дыра». — «Ну да ладно, дворец мне и не нужен. Я пойду туда, переночевать я где-нибудь уж устроюсь. Пришлите мне завтра сюда рабочих. С богом!» Проводник поехал обратно в Оливоне, а я по горной тропе пошел в Давреско. Кругом ничего, кроме камня и воды, а солнце палило нестерпимо. Наконец, поздно вечером, я увидел несколько жалких домов. Всюду темнота, только в одном окне горел еще свет; я заглянул в это окно — вокруг керосиновой лампы сидели трое мужчин и пили. Я вошел в дом и попросился на ночлег. Эти трое посмотрели на меня так, будто я с луны свалился. Тогда я повторил свою просьбу еще раз и сказал, что если здесь нельзя переночевать, то не могли бы они мне указать дорогу в местный трактир. Тут один из мужчин заявил, что это и есть трактир, а он его хозяин, но вот как я попал в Давреско? Наверно, я заблудился. «Нет,» — ответил я и рассказал им свою историю. Когда я кончил, подошедшая тем временем хозяйка посмотрела на своего мужа, а он на нее. «Вообще-то, — сказал хозяин, — одна комната у нас есть, но она плохо обставлена». — «Ну это ничего,» — ответил я и заказал немного вина и кукурузную лепешку с салями, поскольку ничего другого в этом чудном отеле не было. И вот когда я сидел за столом, ел и пил, я услышал, как оба посетителя вполголоса разговаривали с хозяином и один из них с сочувствием в голосе сказал, что я еще так молод, будет, мол, если что, жалко меня! На это хозяин пожал плечами и сказал, что будем надеяться, все обойдется. Да и Луиджи не во всем стоит верить. «Это конечно,» — ответил его собеседник, после чего хозяин, заметив, что я прислушиваюсь к разговору, подмигнул ему, чтобы тот держал язык за зубами.
8
Кантон в Швейцарии
Особенно уютно, как вы понимаете, я себя и раньше не чувствовал, а тут еще услышал такие слова. Но делать было нечего, после того как я, давясь, доел остатки угощения, я попросил хозяина отвести меня в комнату, поднялся за ним по крутой узкой лестнице и хорошенько огляделся, чтобы в случае чего найти выход. Но там наверху была только одна комнатка, настоящая конура, ничего, кроме четырех стен, с которых обсыпалась штукатурка, над головой скошенный потолок, в углу кровать, на ней немного сена, стул — и больше ничего. Хозяин поставил свечу на стул, пожелал доброй ночи и собрался уходить. «Да, вот что еще, хозяин, — остановил я его, доставая из кармана револьвер, — не пугайтесь, если услышите сегодня ночью стрельбу. Это так легко делается!» Он озадаченно посмотрел на меня. «Доброй ночи,» — сказал я, и хозяин ушел.
Я закрыл дверь на засов — к счастью, это было возможно — и, взяв свечу, осмотрел стены, пытаясь обнаружить потайную дверь. И точно! В одном месте, судя по звуку, была пустота, но, присмотревшись, я увидел, что из стены торчал ключ. Это был встроенный шкаф, довольно высокий и широкий. Ну, в этом не было ничего зловещего, я поставил стул перед дверью, на него свечу, постелил свой плед на кровать и улегся на него, зажав в руке револьвер. И поскольку день был очень напряженным и усталость брала свое, вскоре я крепко уснул.
И тут мне приснился странный сон. Следует заметить, уважаемые дамы и господа, я знаю совершенно точно, что это был только сон. Итак: я вижу себя в той же комнате, лежащим на кровати, стул со свечой стоит у двери. Здесь открывается стенной шкаф, и оттуда выходит молодой человек в кожаных штанах и желтой куртке, волосы его коротко острижены. Он поворачивается ко мне, и мне отчетливо видно его лицо — настоящая рожа висельника. Человек подходит к свече и тушит ее, а затем на ощупь подбирается ко мне. Я начинаю стонать, но не могу пошевельнуться. И в следующее мгновение обе его руки оказываются на моем горле, он принимается душить меня. Однако при этом я чувствую, что он давит на мое горло большим пальцем только левой руки, но не правой. Наконец я могу пошевелиться, хватаюсь за обе его руки, пытаюсь отвести их и вздохнуть. При этом я чувствую, что на правой руке у него нет большого пальца. Но тут он снова хватает меня за глотку. В это мгновение я начинаю кричать — и просыпаюсь.
Проснуться-то я проснулся, но все мое тело сотрясала дрожь, и в комнате было темно. Я схватился за спички, зажег одну и подошел к стулу. Должно быть, свеча догорела, подумал я, но оказалось, что нет — еще оставался приличный кусок. Я зажег ее и увидел: стенной шкаф был открыт. Тем не менее я мог поклясться, что я его замкнул, перед тем как лечь. И кто потушил свет?
У меня пробежал мороз по коже. Однако я взял себя в руки и посветил внутрь шкафа. Он был таким же пустым, как и прежде. И в остальном в комнате не было заметно ничего странного. Тогда я снова лег, но уже не смог заснуть той ночью.