Роковая неверность
Шрифт:
– Так, сержант! – довольно резко сказал Жорик. – Претензии к качеству бумаги российского паспорта и билету на самолет есть?
Парень не сразу понял суть вопроса.
– Нет, а что? – сказал он удивленно.
– Да ничего. Если претензий к качеству выпускаемой бумажным комбинатом продукции нет, то верни документы. – Привольнов бесцеремонно выхватил из рук опешившего милиционера паспорт и билет и сунул их в карман рубашки. – Да все нормально, командир. Прилетел я вчера, а в столице нашей Родины могу находиться без регистрации аж три дня. Разрешите
Мент скрипнул зубами и вломился в амбицию.
– Чего, умный, да?
– Да уж не дурак, – огрызнулся Привольнов. – Если хочешь, пойдем в отделение милиции, и пусть твой начальник разъяснит, в чем я не прав.
Сержант уничтожающе взглянул на Привольнова.
– Понаехали тут, – буркнул он и несильно пнул по стоявшей на полу сумке Жорика. – За вещами следи.
– А вот за совет спасибо! – Привольнов поднял сумку, закинул за плечо и пошел прочь из зала ожидания.
Побродив по вокзалу, отыскал дверь с табличкой «М», открыл и вошел внутрь. В туалете Жорик умылся, причесался, затем отправился в буфет. Позавтракав кофе с булочкой и сосисками, вернулся в зал ожидания, уселся в кресло и стал ждать.
«Обманет или нет?» – гадал Привольнов, то и дело поглядывая на большие электрические часы, висевшие в зале. Большая стрелка прыгала по циферблату, отсчитывая минуту за минутой, а беспризорник все не шел и не шел. И вот, когда Жорик потерял надежду дождаться мальчишку, он вдруг появился. Парень возник в дверях зала ожидания, обвел глазами зал и, заметив вскочившего Жорика, махнул рукой.
– Выходи! – Парень повернулся и так же внезапно, как появился, исчез.
Привольнов вышел на улицу. Подросток сидел на огораживающих тротуар перилах, поджидал Жорика. Когда тот подошел, легко спрыгнул на землю, протянул руку и деловито сказал:
– Здравствуй, дядя Жора.
Привольнов пожал узкую, холодную, будто лягушачья лапка, ладошку.
– Привет. Как спал?
– Нормально. Сам как?
– Тоже неплохо, но спал бы еще дольше, если бы сержант не разбудил. – Привольнову не терпелось узнать новости о сыне, однако он помалкивал, дожидаясь, когда преисполненный важности мальчишка сам заговорит на интересующую Жорика тему.
– Это менты могут, – со знанием дела, солидным тоном изрек беспризорник. – Им до честного человека докопаться все равно что два пальца об асфальт. По себе знаю.
Привольнов наконец не выдержал.
– Ну, узнал что-нибудь про Сашку?
Парень с достоинством солидного человека кивнул:
– Узнал. – Не спеша стал рассказывать: – В общем, разыскал я твоего пацана, дядя Жора. Здесь он неподалеку побирается. Работает на мужика одного, афганца. Только не афганец он никакой, а так, калекой прикидывается, чтобы люди жалели да денег давали, – и парень презрительно сплюнул через щель в зубах. – Крыса. Но человек он опасный. Я тебе покажу улицу, на которой сын твой работает, но только пойду впереди тебя, чтобы никто не догадался, что я тебе стукнул про пацана. И ты про наш разговор никому не рассказывай. А то Афганец узнает, башку оторвет.
Известия о Сашке обрадовали и одновременно огорчили Привольнова. Обрадовали, потому что мальчишка нашелся, огорчили – понятно почему. Сын, его сын, нищенствовал, работал на какого-то псевдоафганца. В том, что Сашка оказался в таком положении, Жорик винил только себя. Он сам развалил семью, не уберег жену, бросил на произвол судьбы сына. Теперь комплекс вины перед сыном Жорик, наверное, будет испытывать всю оставшуюся жизнь.
Привольнов был признателен беспризорнику за то, что тот отыскал Сашу. Он потрепал его за загривок и по-отечески заботливо поинтересовался:
– Ты завтракал?
Парень кивнул:
– Конечно. Ты что же думаешь, я с утра голодным хожу? – Мальчишка вдруг засобирался: – Ну, ладно, дядька, я пошла, а ты за мной.
Привольнов удивленно посмотрел на беспризорника.
– Что ты сказал? – спросил он резко и выставил ухо, словно прислушиваясь к далекому крику неведомой птицы.
Оборванец неожиданно смутился и густо покраснел.
– Ничего, пошел, говорю. А ты за мной. – Он собрался было ускользнуть, однако Жорик преградил ему путь.
– Постой, постой! – Он взял подростка за подбородок, повертел голову из стороны в сторону, потом внимательно оглядел парнишку с головы до ног. Черт возьми, как же он раньше не заметил. Округлые, совсем не как у мальчика формы, длинные стройные ноги, изящные руки, а самое главное – наметившаяся под майкой грудь. И лицо, бог мой! Отрастить волосы подлиннее, и на конкурс красоты отправлять можно. – Так ты же девка! – тихо и обалдело произнес Жорик.
Подросток вырвал из руки Жорика подбородок, отступил на шаг и задирчиво сказал:
– Не девка я, а девочка! Надей меня зовут.
Жорик все еще не мог прийти в себя от потрясения.
– Ну, ты, Надька, даешь! – проговорил он не то с восхищением, не то с изумлением. – Это ж надо, так провести меня!
Девчонка неожиданно расплылась в улыбке. На ее щеках появились ямочки.
– А я думала, ты никогда не догадаешься, что я девочка, – проговорила она весело. – Если бы не выдала себя, не сказала «пошла», в жизни не врубился бы.
– Точно! – подтвердил Привольнов. – Но зачем ты под мальчишку-то косишь?
– А, – махнула Надежда рукой. – Мальчишкам жить проще. К девчонкам мужики пристают. Вот я пацаном и прикидываюсь. Да скоро уже не удастся притворяться.
– Это почему же? – не понял Жорик.
Все же женское начало взяло над Надей верх.
– Почему, почему, – передразнила она кокетливо. – Сиськи растут! – Девчонка рассмеялась и убежала.
Привольнов направился следом. Надя шла быстро, размашистым шагом, иногда бежала вприпрыжку. Жорик едва поспевал за ней, и все удивлялся своей невнимательности. Как же ему не удалось с самого начала распознать в подростке девочку? Впрочем, обмануться было легко. Надежда была бойчей и задиристей любого мальчишки.