Роковая ошибка
Шрифт:
– Прости, что я втянула тебя в свои проблемы. Просто у меня здесь никого нет, и помочь некому, – вздохнула Лена. – А убийцей я не могу стать.
– А ты попробовала с ним поговорить? – попыталась уточнить Оксана.
– Да… – Лена чуть приподняла рукав кофточки, показывая кровоподтёк. – Он объяснил достаточно красноречиво, что не согласен.
– Какой ужас! А может, тебе в полицию пойти?
– Джимми сам работает в полиции… Он первым узнает о моем заявлении. Но даже если бы я смогла как-то обойти его, меня сразу депортируют, им не нужны эмигранты с проблемами.
Лена была бледна. Она еще не была уверена,
– Хорошо, я помогу тебе. Если что, может, давай в церкви братьям скажем, они поговорят с Джимми, может, он образумится и примет малыша? – не унималась Оксана.
– Давай пока не будем забегать вперед. Я надеюсь, что он со временем и сам «оттает», – предложила Лена, надеясь, что Джимми успокоится, если она будет получать то пособие, документы на которое ей уже подписали. – Еще раз прости, что втянула тебя в свои проблемы.
Лена взглянула на Оксану, чтобы понять, на самом ли деле девушка готова помочь ей с тестом.
– Ничего. Я думаю, что ты поступаешь правильно, если с ним бесполезно разговаривать, – Оксана протянула руку. – Давай тест и объясни, что мне с ним делать.
– Спасибо! Никогда не забуду, – Лена чуть не расплакалась от радости. – Я много согрешила, но дальше не могу уходить от Бога. Пусть мне будет трудно, но мой малыш будет жить!
– Если нужна будет помощь с малышом, обращайся. Я старшая в семье, и мне пришлось немало понянчиться, – улыбнулась Оксана и пошла в туалет.
Вернувшись, она отдала Лене тест в пакете. Лена сунула его в сумку и, поблагодарив, пошла домой. Раньше Лена всегда старалась приготовить что-нибудь вкусное к приходу Джимми, но сегодня ей ничего не хотелось для него делать. Женщина понимала, что по новым правилам, которые озвучил ее муж, малейшее нарушение его комфорта будет жестоко пресекаться, и она сделала все как прежде, но теперь это было по долгу, а не с радостью. Ничего не говоря, она положила тест на тумбочку. Лена понимала, что не сможет солгать, если он спросит напрямую, поэтому постаралась сделать так, чтобы Джимми сам все увидел.
Взглянув на тест, Джимми немного успокоился.
– Мне друганы сказали, что перемена климата тоже влияет на ваши женские дела, – вздохнул он с облегчением. – Но не забудь, я требую, чтобы ты предохранялась!
Затем он спокойно уселся за стол и приступил к ужину, после чего некоторое время не спрашивал жену ни о чем.
Для Лены супружеская близость теперь стала настоящим испытанием. Особенно в первый раз после побоев. Женщина не могла представить, как позволит прикоснуться к себе человеку, избившему ее. Но Джимми в спальне изменился. Ему было безразлично, что чувствует жена, и теперь он этого не скрывал. Он искал только собственного удовлетворения, и Лена ясно поняла, стоит ей сказать хоть слово или попытаться уклониться, он изобьет ее еще сильнее, чем раньше, и все равно получит свое. Но заставить себя проявить хоть какие-то чувства, женщина не смогла, и поэтому теперь Джимми всегда был недоволен ею.
Лена промолчала на требование мужа о предохранении и этим будто бы дала согласие на него. Но она уже знала, что носит под сердцем малыша, и ее молчание казалось ей ложью.
В один из дней на курсах к Лене подошла женщина-еврейка. Она тоже приехала в Америку недавно и учила язык. Лена старалась ни с кем не разговаривать о своих проблемах, особенно с неверующими, каковой она считала Софью Абрамовну. Но та ничего не спрашивала, она сообщила:
– Вижу, проблемы у тебя с мужем.
– Какие проблемы? – попыталась соврать Лена, но собеседница не дала ей закончить, указав приоткрывшийся уже зеленый синяк на руке, который молодая женщина обычно тщательно прятала.
– Не надо, не отпирайся, – спокойно добавила Софья Абрамовна. – Знаешь, существует теория, что жертвы агрессии впитывают ее в себя, и я верю, что так оно и есть. Поэтому я не ем мяса. Но я не об этом сейчас хотела тебе сказать. Ты – хорошая, добрая девушка, и ты мне очень нравишься. Подумай хорошо, стоит ли продолжать те отношения, в которых на тебя выливают агрессию? Не надейся, что тебя это не коснется – ты можешь ожесточиться, стать циничной и злой. Может быть, все же стоит прекратить жить с тем, кто может заразить тебя своим безумием? Не обманывайся. Если мужик начал бить, он не остановится… Это болезнь.
– Но… Я не могу… – всхлипнула Лена, боясь даже заикнуться с чужим человеком о своей ситуации. Вдруг Джимми решил проверить ее и подговорил эту женщину узнать, будет ли жена жаловаться?
– Конечно, это твое решение, твой выбор. Но знаешь, что я тебе скажу? Человек – единственное существо, которое может принять решение и не впитать злость, вылитую на него. Если ты все же не хочешь уходить или не видишь возможности – хотя я уверена, что они есть, ведь мы с тобой не в концентрационном лагере, а в свободной стране, – помни мою любимую поговорку: «Даже если вас съели, у вас есть два выхода». Для себя повторяю, что с моим решительным характером, есть даже третий выход – прободение желудка. Но я сейчас не о том…
Лена сидела тихо и слушала решительную женщину. Для нее было непривычно видеть еврейку с таким характером, потому что все женщины-еврейки, кого она знала лично, были, как она сама обычно выражалась, супер-интеллигентки с мягкими манерами, очень осторожные в словах. Но Софья Абрамовна скорее напоминала очень умный и маневренный танк. Она шла напролом, однако Лена видела доброе желание собеседницы и не останавливала ее.
– Может, и есть какой-то выход, но я пока не вижу его в силу обстоятельств, – осторожно ответила Лена. Сейчас она почти поверила, что не Джимми сказал этой женщине подойти к ней.
– Тогда я хочу рассказать тебе историю, которая в моем круге общения стала почти притчей, хотя произошла на самом деле. Семнадцатилетний парень, будем называть его Мойшей, в тот вечер был свидетелем, как немцы до смерти запинали и забили прикладами его больного отца в лагере смерти. Отец болел уже давно, и Мойша, как мог, ухаживал за ним, раньше очень сильным мужчиной, который сейчас едва переставлял ноги от невыносимых работ и голода. Молодой парень, как мог, старался помогать ему, делая за него часть работ. Он также ухаживал за ним по ночам, когда тот не мог спать от боли.