Роковое соглашение
Шрифт:
— Извини, любезный. Мне нужно проверить ваш телефон.
Молодой человек выглянул на площадку. На полу стоял чемоданчик с инструментами и лестница.
— Заходи.
И Мифодий зашел.
Помимо здоровяка в квартире находились еще трое. Пожилая женщина, ребенок лет семи-девочка с огромными глазами и молодая мама, как можно догадаться по поведению.
— Телефон хорошо работает? — спросил монтер со слабым кавказским акцентом.
— Один нормально, а два других хрипят.
— Я так и думал, — деловито продолжил кавказец, осматривая проводку. — У вас пайка в коробке подгорела.
— А что это? — спросила пожилая женщина.
— Извините, как вас зовут?
— Зинаида Андреевна.
— "Краб" — это коробка, где находится развилка проводов, уважаемая Зинаида Андревна.
Ему показали, он все осмотрел.
— Старое сопротивление сгорело. Надо поставить новую современную розетку с мощным сопротивлением. Тогда все телефоны будут работать нормально. С собой у меня нет, а завтра утром могу сделать.
— Во сколько? — спросил хозяин.
— Часов в восемь утра.
— Нас уже не будет. Мы работаем.
— Как хотите. После обеда меня на другую точку переводят. Звоните на телефонный узел, вас поставят на очередь.
— Зачем очередь, Игорек? — вмешалась пожилая дама. — Я утром дома, а Дашу в школу ко второму уроку отведу. Делов-то.
— Вы правы. Делов мне минут на пятнадцать, — подтвердил монтер.
— Как хотите, мама, — хозяин повернул голову к гостю. — Только вы не опаздывайте. Дашка у нас и без того не в лучших ученицах ходит.
Девчушка показала папаше язык и убежала в комнату.
На том и порешили. Монтер осмотрел всю проводку и аппараты. Один стоял в кухне, другие в комнатах.
— Телефоны нормальные, но тому, кто вам развилку делал, руки поотрывать надо.
— Да мы уж и не помним, когда это было, — пожал плечами хозяин. — Дом старый.
— Ладно, счастливо. Завтра к вам первым зайду, раз торопитесь. Только позвольте, я свою стремянку и инструменты оставлю у вас, чтобы не таскаться лишний раз с тяжестями.
— Ради Бога, — сказала Зинаида Андреевна. — Оставьте здесь, в передней.
Монтер ушел. Через десять минут о нем забыли, семья села за стол ужинать.
В машине, возвращаясь в гостиницу, Тихий вновь перевоплощался в рыжего слесаря. Напарник только головой качал:
— Ну ты даешь, мужик! А глаза-то как черными сделал?
— Обычные линзы, как черные очки.
— Обалдеть. Из русского мужика в черножопого превратился. А нос горбатый?
— Паста такая есть, вроде пластилина, гумос называется. Самое слабое место. Рукой случайно заденешь и помнется. На дневном свете ее использовать нельзя. Могут заметить фальшивку, а вечером нормально.
— Парик как живой.
— Из натуральных волос.
— В театре достал?
— Нет, дружок, там туфта. Зритель далеко, свет искусственный, тут их грим не подойдет. Все на заказ делалось. Когда-то сам мечтал стать артистом. Вечно кого-нибудь изображал. С детства бегал из Деревни в колхоз смотреть кино. «Чапаев», «Котовский», «Дубровский», «Граф Монте-Кристо», мушкетера" по сотне раз смотрел. Только играть не с кем. Сам перед зеркалом всех по очереди изображал.
— Вот человек. Не тем ты занимаешься.
— А ты тем?
— Чего я? У нас в селе все пересидели раза по три, вот этим все и сказано. Самогон, драки и кражи.
— А школа?
— Какая к черту школа. Батя в зоне, мать в поле, а троих малых на мою шею повесили, да еще хозяйство. Какое-никакое, а было.
— Вот от того, что ты свой лапотник, я тебя и присмотрел. С отморозками дел не имею. Ладно, завтра закруглимся, и дуйте из Москвы на всех парусах. Месяца три носа сюда не суйте.
Машина остановилась в одном из арбатских переулков.
— Дальше я сам доберусь. Вас мне засвечивать нельзя. Начинаем по моему сигналу с мобильника.
— У нас все готово.
В семь часов сорок минут утра Мифодий Тихий вошел во двор на Новослободской улице. Он всегда знал, что делает, и никогда не отвлекался по мелочам. Двор пустовал, тихий, уютный, с детским садиком в центре. Качели, карусели, беседка, высокие деревья, подъезды двух домой на кодовых замках.
Он прошел к тому, где намечал проделать свою работу. То, что за ним наблюдали, он знал на девяносто процентов и пришел без грима с чемоданчиком, в котором лежала складная винтовка. Кодовый замок открылся, как только к нему поднесли магнит. Это не препятствие. Лифт стоял на первом этаже. Он сел в него и поднялся на шестой, потом пешком преодолел еще этаж и открыл чердачную дверь.
Замок с нее он снял еще вчера. Света тут явно не хватало. Мифодий подобрался к слуховому окну и принялся гримироваться. Через десять минут он превратился во вчерашнего монтера-кавказца и надел поверх костюма комбинезон. После этого открыл слуховое окно на чердаке и глянул во двор. Обзор хороший, любая точка просматривается как на ладони.
Он достал из кармана черную коробочку размером с пачку сигарет и, положив ее на край подоконника, нажал на едва заметную кнопку. Заморгал красный огонек.
Штука очень смахивала на автомобильную сигнализацию. После этого открыл чемоданчик, собрал винтовку и поставил ее возле окна.
Закончив со своими делами, Тихий спустился на третий этаж и позвонил в двенадцатую квартиру. Ему тут же открыли. На пороге стояла Зинаида Андреевна.
— Вовремя. По вам часы проверять можно.
— Я точнее.
Он вошел в квартиру, отсоединил телефоны, а потом мило и без шума объяснил хозяйке, что некоторое время ей и девочке придется потерпеть неудобства, связанные с очень серьезным делом. Напуганные до смерти люди сопротивления не оказывают. Тихий связал их скотчем и оставил в спальне, окна которой выходили на улицу. Затем перешел на кухню. Окна в домах оставляли открытыми Даже на ночь, если температура на улице не падала ниже двадцати градусов. Здесь он и собирался устраивать засаду. Подготовка выглядела не обычной. Перед окном бьшо установлено два штатива. На одном прикреплена видеокамера, на втором — винтовка. Самое удивительное заключалось в том, что соорудил он свое оружие из стремянки. В полых алюминиевых стойках и перекладинах и находились все детали. Учитывая расстояние, Тихий решил не брать с собой оптический прицел. Делал он все неторопливо и установил винтовку на штатив в тот момент, когда во двор въехала черная «волга».