Роковой бриллиант дома Романовых (Курьер царицы)
Шрифт:
Он пошел дальше. Голова Бориса склонилась на руки Александры. Горячие слезы капают ей на пальцы.
– Ты плачешь, - тихо сказала она. - Ты плачешь от радости, что мы, наконец, соединились? Мой милый, счастливый Борис!
XXI
Над Россией бушевал ужас. Силы, побежденные и ошеломленные первым натиском революции, стали снова собираться. Корнилов начал собирать добровольцев и казаков. В Пекине находился адмирал Колчак, выслушивая доклады полковника Мамаева с предложением о создании белой армии. Генерал Врангель выпускал воззвания. Деникин соединился с Корниловым. Большевистское правительство готовилось укрепить свою власть и при помощи потоков крови распространить ее на всю Россию.
Но Борис Яковлев
Однажды Яковлев был вызван в Совнарком. Советское правительство собиралось передать ему поручение, для выполнения которого требовался особенно надежный человек: царь и его семья должны были в ближайшем времени быть перевезены из Тобольска в Екатеринбург. Борис Яковлев должен был руководить переездом.
Он дольше не смел уклоняться от партийной работы и принял это предложение. Но до того он успел побывать в загородном домике. Он целиком ушел в заботы об Александре. По мере восстановления ее здоровья, он начинал надеяться, что она останется с ним навсегда и станет его женой.
В это время Александра сидела на веранде и смотрела в сад. Благодаря странному физиологическому процессу, она вдруг час за часом стала вспоминать все, что случилось. Как будто перед ней раскрылась завеса, скрывавшая тьму. Как в театре, с сильно бьющимся сердцем, она проследила все события с того момента, как она покинула дом своего дяди. Она мысленно еще раз участвовала в ужасном бою за Зимний дворец. Она видела себя падающей без чувств... А потом... она проснулась... в казарме. Но только на несколько минут она проснулась... О! Лучи воспоминания хлестнули ее, словно бичами! Она попала в руки зверей! Словно по мановению волшебного жезла, она сразу вспомнила все!.. Все!.. Боже мой! В этот самый момент случилось чудо, чудо, которому не было названия, которое было проклятием и гибелью для Александры и издевательством над женственностью и человечностью.
В этот самый момент Александра почувствовала, что в ней шевельнулась новая жизнь. В эту минуту в ее сознании мелькнула отвратительная бесчеловечная сцена в казарме. С безумным криком отчаяния она поднялась. Прижав руки к животу, она побежала в темнеющий сад. Она еще раз вернулась написать несколько строк. Потом в пруду, в глубине парка, послышался тихий всплеск.
Когда Борис вернулся, его не встретил тихий призыв возлюбленной, который постоянно наполнял его душу блаженством. В комнате было темно. Почти обезумев от внезапного предчувствия, он обыскал дом и сад. Не найдя Александры, он сейчас же понял все... решительно все... Все, кроме самого последнего. Последней тайны он не знал. И никогда не узнал. На столе он нашел только письмо, в котором стояло следующее:
"Мой бедный, дорогой Борис!
Почему именем свободы совершаются такие бесчеловечные преступления, что свобода должна была бы закрыть свое лицо, если бы она только была тем, что о ней говорят и пишут? Но свобода - это варвар, Борис, и она, эта свобода, поглотит всех вас точно так же, как она убила меня.
Твоя по смерти, так как не смею быть твоей при жизни,
Александра".
* * *
Борис Яковлев, революционер, стоял с письмом мертвой в руках посреди комнаты,
Совнарком постановил перевезти царскую семью в Екатеринбург и поручил это дело Яковлеву. Бывший революционный студент, ожесточенный враг Российского Императорского дома, однако, успел сильно поколебаться в своих убеждениях. Со времени смерти Александры в нем совершилась перемена, вызванная всем тем опытом, размышлением и убеждениями, которые накопились в нем со времени переворота. Он тогда, вдень революции, смеялся над пророческими словами Александры, что нельзя служить человечеству ненавистью и смертью. Но уже нескольких месяцев было достаточно, чтобы убедить его в вечной правдивости этого пророчества. Революция потребовала от него такой жертвы, которая была ему не по силам. И, таким образом, он стал медленно отвращать свои симпатии от людей, которые с каждым месяцем укрепляли свое господство путем новых преступлений и кровопролития, которые во имя свободы сажали в тюрьмы и уничтожали бесчисленное множество людей. Яковлев видел все это критическими глазами человека, которого страдания делали зрячим.
После того, как тело Александры было предано земле, в его душе жило только одно пламенное желание: каждое действие совершать в духе дорогой усопшей. Таким образом его сочувствие обратилось к царской семье с того момента, как он понял, что эти люди, которых он когда-то так сильно ненавидел, сегодня были только страдальцами. Нельзя было предвидеть, куда приведет их тернистый путь, если только кто-нибудь не вмешается в дело и не спасет их от мести новых властелинов. Он представил себе, что ему могла бы сказать в данном случае Александра.
– Ты должен спасти их, - сказала бы Александра, - не потому, что это царская семья, но потому что их вина, если даже можно будет доказать ее, ничто по сравнению с теми страданиями, которые ожидают их. Подумай, Борис, что я перетерпела!
Да, так говорила покойная Александра, являясь Яковлеву во сне, и медленно в нем созревало решение попытаться спасти царя и его семью и дать им возможность скрыться за границу.
Если этот план и не удался, то только потому, что в дело вмешался целый ряд непредвиденных обстоятельств, настолько примечательных своим сцеплением, что можно верить в Рок, обрекший императорскую семью на гибель.
* * *
27 января тобольские солдаты все больше и больше выходили из подчинения своему коменданту, прогнали обоих комиссаров Панкратова и Никольского, потому что они недостаточно строго обращались с царской семьей. Солдатня потребовала присылки нового комиссара из Петрограда. Но раньше, чем тот успел прибыть, появился Борис Яковлев с отрядом в 150 человек красных воинов, которые дрались под его начальством еще в день 25 октября и слепо были преданы ему.
Яковлев сейчас же объяснился с половником Кобылинским, который был комендантом внешней охраны. Кобылинский сперва питал сильное недоверие к новому комиссару, от которого ожидал дальнейших притеснений царской семьи. Только спустя некоторое время он поверил, что Яковлев не замышляет против царя ничего дурного. Совершенно иначе отнесся к этому император Николай II. Он предположил, видя все приготовления к отъезду, свое похищение в угоду какой-нибудь партии. Несчастный узник вообразил, что большевицкий комиссар собирается насильно доставить его в столицу, где его принудят подписать Брест-Литовский мирный договор, заключенный между Германией и Россией. После того, как он несколько раз поговорил с Яковлевым, он решил, что тот действует по поручению немцев. И этот несчастный царь был настолько проникнут сознанием величия России и своей собственной задачи, что воскликнул: