Роковой мужчина
Шрифт:
Мэсона затопили новые эмоции, с которыми он не мог справиться.
Я легла на спину, глубоко дыша. Я видела нас в зеркале. Обнаженная пара, отражающаяся в зеркале, как на картине. Но все же мы были разделены, подобно натурщикам, как будто художник не совсем сумел передать отношения между нами.
– Чего ты на самом деле хочешь от меня? – спросил Мэсон.
– Я хочу разделить с тобой жизнь.
– Неужели моя жизнь настолько интересна?
– Для меня – да.
– Мы в каком-то смысле теперь связаны, ты не находишь?
– Надеюсь, что да.
– Я не
– Мэсон, я – очень простая личность.
– У меня такое чувство, что ты ожидаешь слишком многого.
– Это уж мне решать.
– Ты уже столько всего нарешала!
– Извини.
– Не надо извиняться. Это полезно. В данный момент я не слишком здорово соображаю.
– Я знаю. Я хочу помочь тебе.
– Боюсь, я не стою твоих стараний.
Я вдруг вспомнила, как Фелисити говорила мне про Мэсона: «Черт возьми, он никогда не поймет вас».
– Чем больше я тебя трахаю, тем больше ты мне нужна, – сказал Мэсон. – Получается: шаг вперед, два шага назад. Ужас.
– Спасибо.
– Не обижайся. Ты понимаешь, что я имею в виду.
– Нет, не понимаю. – Я разозлилась на него, не зная толком, почему. И я сказала: – Может, хватит на сегодня?
– Что?! – он был в панике. – О чем ты?
– Кончим с этим. Хватит. Скажем друг другу «спокойной ночи». – Я ждала ответа, опираясь на локоть.
Наступила очень длинная пауза. Я, как идиотка, открыла ему путь к свободе. Он прикоснулся рукой к моей груди.
– Иди сюда, – сказал он.
Вздохнув с облегчением, я подчинилась. Он позволил мне сорваться с крючка.
АЛИБИ
Рано утром в воскресенье я встала и вымыла мотоцикл. Я превратила эту нудную обязанность в ритуал очищения. С тех пор как я прочла «Дзен и искусство обращения с мотоциклом», я рассматривала свой «Триумф» как Путь, а не средство передвижения. С неподдельным рвением я терла зубной щеткой по спицам. Протирая машину, я воображала, что стираю отпечатки пальцев с орудия убийства.
Мой интерес к мотоциклу заинтриговал Мэсона. Для него в отношениях между хрупкой женщиной и тяжелым механизмом имелось что-то несовместимое. Возможно, если бы у меня была огромная грудь и широченные бедра, соответствие было бы соблюдено.
– Когда-нибудь я возьму тебя покататься, – пообещала я.
– Я хочу сейчас.
– У меня нет для тебя шлема.
– Это неважно. Ничего со мной не случится. Я почувствовала себя его ангелом-хранителем.
– Ездить без шлема опасно. Если произойдет несчастный случай, отвечать буду я.
Отвечать? О какой чепухе я думаю?!
Наконец, мы отправились в путь – Мэсон без шлема. Я дала бы ему свой шлем, но он ему не годился.
Сперва я была очень осторожна. Я не хотела превышать скорость. Не такой был момент, чтобы попадаться полиции. Кроме того, я боялась за своего драгоценного пассажира, сидевшего за моей спиной, обхватив меня обеими руками.
Мотоцикл пробирался вперед в потоке транспорта. Этот зверь создан для того, чтобы обгонять, мчаться, и проезжать там, где не могут пройти автомобили. Мой «Триумф» был
Я гнала мотоцикл около двадцати минут и предложила остановиться где-нибудь в Вэлли и выпить кофе. Мэсон не расслышал моих слов. Он не хотел, чтобы я останавливалась. На обратном пути я сохраняла скорость в пределах пятидесяти пяти миль.
На въезде в Беверли-Хиллз дорогу перебежал енот. Я легко объехала его.
– Чересчур близко! – крикнул Мэсон. Он мыслил как водитель автомобиля.
Внутренним зрением я увидела трехногую собаку на шоссе в Нью-Мексико. Затем вернулись грустные воспоминания об Аннабель. Если бы только Аннабель больше походила на Риту и не была такой затраханной. Надо позвонить Рите, когда вернемся.
Но я не позвонила. После гонки Мэсон был в сильном возбуждении и хотел немедленно заняться любовью. Он даже не дал мне раздеться до конца. Его семя попало на мою куртку и быстро высохло, как пятновыводитель. Любовь после бешеной езды неожиданно показалась мне сном. Путешествие продолжалось. Мэсон стал моим зверем-машиной, тем самым существом внутри меня.
– В следующий раз поедем ночью, – сказала я. – Это совсем по-другому.
В понедельник через несколько минут после того, как мы прибыли в офис, Мэсону позвонили. Полиция хотела его видеть, и он не знал, зачем. Почему-то он думал, что все уже кончилось.
– Вероятно, они напали на след и хотят сказать тебе об этом.
– Думаю, тут что-то другое.
– Что?
– Думаю, они хотят поговорить со мной о том, где я находился в ту ночь, когда моя мать была убита.
– Почему ты так думаешь? – я ощутила его нервозность.
– Меня и раньше спрашивали. И я сказал им, что работал в офисе, затем вышел поесть, вернулся и лег спать.
– Тогда в чем проблема? – конечно, я знала, в чем проблема. Он лгал.
– Беда в том, что никто меня не видел. Никто не может подтвердить моих слов.
– Это абсурдно. Наверняка тебя никто не подозревает.
– Может быть, и нет, но может быть, они думают, что я знаю, кто это сделал.
– Я не понимаю. Какой мотив мог у тебя быть?
– Например, деньги.
– Деньги?
– После смерти матери от нее осталось порядочно денег.
– Нет, тут наверняка что-то другое.
– Я сморозил глупость. Я сказал им, что моя мать была немного не в себе, и что по моему мнению, она, возможно, знала кого-нибудь, кто бы ее убил.
– Ты веришь в это? – Я все еще была растеряна, хотя Барбара рассказывала мне о его гипотезе. – Помнится, они считали, что это работа женщины.