Роковой мужчина
Шрифт:
Я ответил:
– Решай ты.
Урсула немного подумала.
– Пожалуй, я не прочь поплавать. Куда пойдем?
– У тебя же есть бассейн, разве нет?
– В нем грязная вода. Им очень давно не пользовались. А я хочу чего-нибудь изысканного.
Я подумал, что мы могли бы поехать в отель «Бель-Аж». Я время от времени заходил туда, чтобы освежиться.
Мы добрались до Уэст-Голливуда. Служащий отвел мою машину на стоянку, и мы вошли в холл отеля. Урсула по-прежнему была в отличном настроении. Она обняла меня за талию.
– Черт. Я забыл плавки, – сказал я.
– Не
Она взяла меня за руку и отвела в магазин отеля. Там выбрала белые плавки, расплатилась и вручила мне вместе с поцелуем.
Я переоделся в мужской уборной и поднялся на крышу. Около бассейна было человек пять. Я поискал глазами Урсулу. Она уже была в бассейне, плавая под водой. На ней был черный купальник. Я спустился в воду и вздрогнул. Урсула плыла в мою сторону. Когда она вынырнула наружу рядом со мной, я понял, что это тот же самый черный купальник – черный костюм убийств, что она надевала в мотеле. Она оплела меня белыми руками.
– Я так освежилась!
Может быть, она хочет смыть с себя вину – нашу вину?
Урсула легла на спину и поплыла прочь. Я смотрел на нее. Мне в голову пришла ужасная мысль. Плыви за ней, схвати ее и утопи. Очень просто – только вокруг много людей. Я подплыл к Урсуле, чувствуя себя убийцей. Это ее вина.
– Зачем ты надела этот купальник?
– Он мне идет, – ответила Урсула. – А тебе не нравится, как я смотрюсь в черном?
– Не шути.
– Я сниму, если хочешь.
Она встала на мелком месте и начала расстегивать лямки на спине.
– Урсула! – Я бросился к ней.
Когда я подплыл к ней, она спустила купальник до пояса. Ее маленькие груди и темные соски сияли в солнечном свете.
– Ты с ума сошла? – Я знал, что все люди около бассейна смотрят на нас.
– Да не смущайся ты!
– Я не смущаюсь, – и это было правдой. Я действительно не смущался. Возможно, должен был смутиться. Но, по правде говоря, я внезапно ощутил гордость за то, что она была со мной, что ее не волновало мнение других людей. Много ли женщин разденется публично, только чтобы показать, как сильно они хотят тебя?
Я взял ее голову в ладони и поцеловал в губы. Ее кожа со скрипом прижалась к моей. Урсула засунула свою руку мне в плавки и начала под водой поглаживать мой зад.
– Я так хочу тебя, – прошептала она. – Давай пойдем куда-нибудь.
– Мы можем снять номер здесь в отеле.
– Нет, только не в отеле. Где-нибудь еще.
Я почувствовал себя дураком. Действительно, хватит с нас номеров в отелях и мотелях. Я наклонился и у всей публики на виду аккуратно прикрыл ей грудь и застегнул короткую молнию у нее на спине. Затем обхватил ее за бедра и поднял на руки. Пробравшись по воде, доходившей до пояса, я поднялся по кафельным ступенькам. Ее руки крепко обнимали меня за шею. Я обернулся, когда кто-то захлопал в ладони, и увидел около бассейна двух смеющихся мужчин.
Урсула не хотела ехать домой. Я не хотел ехать в офис. В моей старой квартире не было кровати. И я отвез ее на квартиру Фелисити. Я убеждал себя, что просто дотуда ближе всего. Урсула не спрашивала, куда мы едем. Она молча наблюдала, как
Сейчас в квартире было чисто и аккуратно, и она выглядела по-другому. Я не мог не взглянуть на то место на полу, где видел ее мертвое тело. Ее? Неужели сейчас я думал о Фелисити как о «ней», о безымянной женщине, когда-то жившей здесь?
Урсула подошла к холодильнику и, заглянув в него, обнаружила две бутылки «Столичной». Со стороны это выглядело так, как будто она проверяет мини-бар в номере отеля. Она достала одну бутылку.
– Хочешь?
– Нет.
Она налила себе полбокала водки. Затем сняла туфли и поставила их в холодильник, захлопнув дверь правой пяткой. Я последовал за ней в спальню.
– Ты же знаешь, что я сделаю для тебя все, что угодно. Все, что угодно. – Она выпила водку одним глотком.
– Все, что угодно?
– Все.
– Ты мастурбируешь?
– Когда думаю о тебе.
– Покажи.
– Это было в «Гале». Но я не Гала.
– Ты же сказала – все, что угодно.
Урсула посмотрела на меня и внезапно бросилась ничком на кровать. Мне показалось, что она готова разрыдаться. Я подошел к кровати – кровати своей матери – и, встав на колени, протянул руку к ее плечу. Но моя рука замерла в воздухе. Урсула зашевелилась. Она начала поглаживать свои чресла. Она походила на механическую куклу или запрограммированного балетного танцора. Двигалась только ее рука. Тело оставалось неподвижным.
Урсула прижимала пальцы к своему лавандовому платью и двигала ими по кругу. Я ждал, когда начнут шевелиться ее ноги, но они оставались неподвижными. Урсула открыла глаза и поглядела на меня. Я хотел раздеть ее, но знал, что если сейчас прикоснусь к ней, ее настроение изменится, и колдовство исчезнет. Она делала то, что я просил, и должна закончить сама.
Какое-то время казалось, что она не принадлежит ни мне, ни кому-либо иному – только себе. Движение пальцев изменилось. Она открывала половые губы под шелком платья. Пока я наблюдал за ней, мое тело напряглось. Я сопротивлялся желанию прикоснуться к ней. Я хотел целовать ее пальцы. Но нужно было ждать.
Казалось, что нас разделяет огромное расстояние. Мы существовали каждый в своем собственном мире – соединенные чувственностью, разделенные преступным актом. Как теперь мы можем находиться рядом? Это невозможно. Мы не совпадали друг с другом. Все в этом мире одиноки.
Она начала ритмично дергаться, внимательно наблюдая за мной. Мне показалось, что она улыбается. Но затем я увидел, что на ее глаза наворачиваются слезы. Ее рот слегка приоткрылся, и я только сейчас услышал ее дыхание. С ее губ сорвался приглушенный крик. Ее ноги раздвинулись, затем сомкнулись. Внезапно она перевернулась на правый бок – прочь от меня. Я не видел ее лица, когда ее тело начали сотрясать конвульсии. Потом она снова повернулась ко мне. Казалось, что ее лицо искажено болью. Она закричала, подняла руку и засунула пальцы в рот. Она прокусила их до костей. Потом она наклонилась. Казалось, что невидимые нити привязывают ее к кровати. Я видел умирающую женщину.