Роковой рейд полярной «Зебры»

Маклин Алистер

Матросы весело загоготали. Они, видно, уже привыкли к тому, что Бенсон любил перегнуть палку, и относились к его шуткам без всякой обиды. Они производили впечатление молодцов, которые не ударят в грязь лицом, окажись у них в руках нож с вилкой, и каждый из них с виду был весьма далек от идеала, который старался вылепить из них Бенсон. Матросы, высокие и маленькие, все, как один, имели любопытное сходство, объединявшее, как я успел заметить, Забрински и Роулингса, — это взгляд, спокойный, уверенный и жизнерадостный взгляд знатоков своего дела, отличавший их от обычных людей.

Бенсон

добросовестно представил мне матросов и подробно рассказал, чем каждый из них занимается. А команде, в свою очередь, он объяснил, что я, дескать, врач британского военно-морского флота и в плавание на подлодку, мол, отправился, чтобы проверить себя в новых условиях. Свенсон, должно быть, велел ему говорить именно это, что, в сущности, было истинной правдой, дабы избежать ненужных кривотолков по поводу моего присутствия на лодке.

Бенсон заглянул в крохотное помещение, расположенное сразу же при выходе из столовой.

— Воздухоочистительный отсек, — сказал он. — А это — Харрисон, механик. Как ведет себя наш проказник, Харрисон?

— Отлично, док, нет слов. На углекислотном датчике по-прежнему тридцать миллионных единиц. — Он раскрыл вахтенный журнал с колонками цифр. Бенсон изобразил там какую-то закорючку, они обменялись еще двумя-тремя словами, и мы вышли.

— Полдня я занимаюсь только тем, что хожу с ручкой в руке и подмахиваю разные бумажки, — признался Бенсон. — Вы, я думаю, не горите желанием осмотреть мешки с мукой, говяжьи туши, тюки с картошкой и всякие консервы — их у нас около ста видов.

— Не очень. Зачем?

— Добрая половина носовой части, прямо под нами, занята под кладовую, там всякой снеди хоть пруд пруди. На мой взгляд, это и впрямь выше головы. Но, как ни крути, такой запас рассчитан на сто человек, как раз на три месяца — минимум столько времени мы можем оставаться под водой в случае необходимости. Черт с ней, с кладовой, от одного только вида всех этих запасов меня прямо с души воротит. Я сразу же ощущаю свое полное бессилие в борьбе за правильное питание. Тогда уж лучше пойдем поглядим, где все эти разносолы готовятся.

И Бенсон повел меня прямо на камбуз — маленькое квадратное помещение, сплошь выложенное кафелем и заставленное предметами из сверкающей нержавеющей стали. При нашем появлении кок, дюжий малый во всем белом, повернулся и, осклабившись, обратился к Бенсону:

— Пришли снять пробу, док?

— Вовсе нет, — холодно ответил Бенсон. — Доктор Карпентер, это Сэм Макгир, главный кок и первый мой враг. Ты лучше скажи, какую прорву калорий и в каком виде ты намерен запихнуть в глотки команды сегодня?

— Такое и запихивать не придется, — самодовольно признался Макгир. — Супчик, что надо, отличный говяжий филей, жареная картошка и яблочный пирог — сколько влезет. Пальчики оближете, и к тому же питательно.

Бенсона передернуло. Он пулей выскочил из камбуза, потом резко остановился и указал на здоровенную бронзовую трубу с толщиной стенок десять дюймов и высотой фута четыре. Сверху труба была накрыта тяжелой крышкой на петлях с зажимом.

— Любопытная штуковина, доктор Карпентер. Угадайте, Что это такое?

— Скороварка?

— Верно, похоже? Это установка для удалений отходов. В прежние времена,

когда подводникам приходилось всплывать чуть ли не каждые три часа, никаких проблем с отходами у них не было — они попросту выбрасывали все за борт. Но теперь, когда по меньшей мере неделю торчишь на трехсотфутовой глубине, волей-неволей не можешь выйти на палубу, чтобы выбросить мусор, удаление отбросов представляет значительные трудности. Труба идет прямо к большому водонепроницаемому люку в днище «Дельфина»; на нижнем конце трубы имеется герметичная крышка, она соединяется непосредственно с люком при помощи блокировочной системы, не позволяющей крышкам трубы и донного люка открыться одновременно — иначе, пиши пропало. Сэм либо один из его верных помощников, не сходя с места, упаковывает отходы в нейлоновую сетку или полиэтиленовый мешок, догружает кирпичами и…

— Кирпичами, говорите?

— Вот именно. Сэм, сколько кирпичей у нас на борту?

— По последним подсчетам — больше тысячи штук, док.

— Настоящая стройплощадка, да? — усмехнулся Бенсон. — Благодаря кирпичам есть уверенность, что емкости с отходами уйдут прямиком на глубину, а не всплывут на поверхность: вот видите, даже в мирное время мы все наши секреты храним в глубокой тайне. Скопятся три-четыре мешка — открываем верхнюю крышку, и пакеты отправляются за борт. Потом донный люк снова наглухо задраивается. Все очень просто.

— Проще некуда.

Не знаю почему, но эта хитроумная штуковина меня просто очаровала. Позднее мне пришлось вспомнить мой необъяснимый интерес к ней, равно как и задаться наконец вопросом, не начинаю ли я с годами потихоньку сходить с ума.

— Не стоит уделять ей столько уж внимания, — добродушно заметил Бенсон. — Это всего лишь усовершенствованная модель обыкновенного мусоропровода. Пошли дальше — впереди у нас еще дальний путь.

Бенсон провел меня от камбуза к тяжелой стальной двери в поперечной переборке. После того, как были открыты восемь массивных замков и отодвинуты засовы, мы прошли дальше.

— Отсек запасных торпед, — проговорил Бенсон, понизив голос, поскольку, по крайней мере, половина из шестнадцати коек или около того, тянувшихся вдоль переборок и почти прилепившихся к стеллажам с торпедами, были заняты, и матросы, расположившиеся на них, судя по всему, спали. — Как видите, здесь только шесть торпед. Обычно их тут хранится двенадцать штук и еще шесть, те, что находятся в торпедных аппаратах.

Но сейчас у нас всего только шесть торпед. Вот они. В двух радиоуправляемых торпедах из последней партии, той, что оказалась практически неиспытанной, обнаружились неполадки — это случилось как раз во время недавних натовских учений, и адмирал Гарви приказал выгрузить большую часть из них для проверки, а тут пришлось возвращаться в Холи-Лох. «Ханли» — это наша главбаза — доставила сюда технарей, им предстояло разобраться, что к чему. Но они прибыли только вчера утром, когда операция «Полярная станция «Зебра» уже началась, и капитан Свенсон велел погрузить, хотя бы шесть торпед на борт. — Бенсон улыбнулся. — Больше всего в жизни командир подлодки ненавидит выходить в море без торпед. Без них он, как без рук — тогда уж лучше сидеть на берегу.