Роковой рубеж
Шрифт:
И дом был перевернут снизу доверху, они разворошили его в поисках чего-то. Тот факт, что ни одна из комнат не осталась не развороченной, позволял думать, что они не нашли того, что искали. На кухне были тарелки и в раковине и на столе: двое мужчин тут обедали и завтракали. Таким образом, они уже уехали, когда Генди позвонил Паркеру в тот день в полдень.
Паркер быстро осмотрел дом, потом ушел. Входя в дом, он надел старые резиновые перчатки и снял одну лишь тогда, когда дотрагивался до груди Кигана. Стоя около “доджа”, он теперь снял перчатки, положил их в карман
Почему был убит Берридж в их убежище? И после того как его убили, почему они не остались там?
Вернуться должны были четверо, а убийцы были вдвоем. Было лучше подождать, когда четверо разъедутся, и напасть на них по одиночке. Выследить одного и начать с него, потом приняться за других.
Трое остальных? Или только Паркера? И как они перемещаются? Возможно, что они уже находились на восточной стороне?
Паркер сел в “додж” и, запустив мотор, направился в сторону Миннеаполиса. Через двадцать пять километров он увидел телефонную будку снаружи закрытой станции обслуживания, в городке пустом и молчаливом.
Ему ответила телефонистка, сообщила ему плату за разговор, которую он просунул в щель автомата. Потом наступило долгое молчание, прерываемое лишь щелчками, истом раздался звонок, и Паркер услышал голос Клер.
— Алло!
— Это я. Как дела?
— Очень хорошо. А у тебя?
— Никаких посещений?
— Никого. Ты скоро вернешься?
— Мой друг умер от хронической болезни. Очень болезненной.
Короткое молчание, потом Клер произнесла:
— О!
По телефону нельзя было сказать больше.
— Ты должна на день или два взять отпуск. Поезжай в Нью-Йорк и немного развлекись.
— Я не хочу покидать дом! — сказала она.
— Но ведь это серьезно!
— Я тоже говорю серьезно. Завтра я куплю собаку.
— Я говорю тебе об этой ночи.
— Ничего со мной не случиться. Я выходила и купила себе ружье. Паркер нахмурил брови, глядя на телефон. Он хотел ей сказать, что дом с таким количеством окон и дверей, выходящих наружу, не может быть защищен, даже при помощи карабина или собаки. Не против двух мужчин, которые пригвоздили человека к стене и жгли его горящими сигаретами. Но нельзя было сказать по телефону о том, что не сможешь сказать прокурору, и он пытался выразить свои мысли при помощи голоса, больше чем на словах.
— Я действительно считаю, что ты должна уехать. Это серьезнее, чем ты думаешь.
— Я знаю, что ты беспокоишься обо мне, — сказала она.
Потом она попыталась усилить свои слова и добавила:
— Но ты не знаешь, что этот дом значит для меня. Я не могу покинуть его, ведь я только недавно устроилась в нем. Меня отсюда никто не прогонит. Это мой дом.
Наступило молчание, во время которого он размышлял, и она наконец спросила:
— Алло! Ты слушаешь
— Да.
Он думал о том, чтобы вернуться и подождать, когда они появятся. Но его инстинкт был против этого: когда вас разыскивает враг, лучшим местом, где нужно быть, это — идти по их следу, сзади. Но как оставить Клер одну в доме?
Это она должна была принять решение. Нужно было, чтобы он повел это дело так, как, он знал, будет лучше для обоих, и чтобы не случилось ничего плохого.
— Ты должна немедленно собрать все мои вещи и вынести их из дома. Положи их в один из пустых соседних домов. Но повторяю, сделай это немедленно, не дожидаясь завтрашнего утра.
— У тебя не так много вещей.
— Тем лучше, это не займет у тебя много времени. Если придут люди и будут спрашивать меня, то ты не должна ничего сообщать им. Понятно? И не оказывай им никакого сопротивления.
— А что же мне говорить?
— Скажи им, что ты только передаешь известия и послания, что ты меня видишь два или три раза в год, что я плачу тебе за это. Ты им скажешь, что каждый раз, когда для меня приходит сообщение, ты звонишь в отель “Вилмингтон” в Нью-Йорке и оставляешь послание для меня, на имя Эдварда Латана. Ты хорошо поняла?
— Да, но что это...
— Повтори мне имена.
— Это важно?
— Да. Эти имена ты должна им сообщить.
— Отель “Вилмингтон”. Эдвард... прости меня.
— Латан. Эдвард Латан.
— Эвард Латан. Это все?
— Не серди их, они очень опасны.
— Я умею играть в маленьких мышек, — сказала она.
— Отлично. Я вернусь, как только смогу.
— Я знаю.
— Сразу же унеси мои вещи.
— Обещаю.
Он прервал соединение, бросил десять центов в аппарат, набрал 21-25-55-12-12, узнал в справочной Нью-Йорка номер отеля “Вилмингтон”, набрал его, снова положил монеты в аппарат и соединился с приемщицей.
— Это относительно заказа на три дня комнаты, начиная с четверга.
— Ваше имя, мистер?
— Эдвард Латан... Эдвард Латан.
— Адрес?
— Ньюкасл, Бизнес машин, Миннеаполис, Миннесота.
— Для одной персоны, мистер?
— Да.
— На три ночи?
— Да.
— Мы сохраним за вами комнату до четверга, пятнадцати часов.
— Спасибо.
— Спасибо, что позвонили в “Вилмингтон”, мистер. Паркер прервал соединение с отелем и вызвал номер в Чикаго. Звонок прозвучал шесть раз, потом грубый мужской голос раздался в трубке:
— Надеюсь, что это не ошибочный номер, черт возьми! Вы знаете, который сейчас час?
— Я ищу парня, которого зовут Брили. Он и я, только что вместе совершили одну музыку.
— Это ты звонил позавчера?
— Нет, это был Китай.
— Он позвонил мне в более приятное время, дружок, но я отвечу тебе совершенно так же, как сказал ему. Наш друг в настоящий момент взрывает бомбу в Детройте. Нет определенной хижины.
— Нет никакого контакта? Ведь это ты осуществляешь его контакт?
Мужчина был тем же, чем был Генди для Паркера.
— Я знаю, что мне надо делать. Ты знаешь девицу, которую зовут Эвелин в Детройте?