Роковой рубеж
Шрифт:
Паркер протянул руку и взял телефонный аппарат, поставил его на пол, сел перед ним и набрал номер 9-2-3. Через стекло и звуки, доносившейся сюда сумасшедшей музыки, слабо было слышно, как зазвучал телефон в соседней комнате.
— Служащий пошел отвечать, — сказал Киган, и в трубке, которую держал Паркер, послышался щелчок.
— Алло? — спросил голос.
— Послание для Эдварда Левенштейна, — сказал Паркер.
— Секунду, пожалуйста! Паркер подождал.
— Он идет, — сказал Киган. — Гаррисон смотрит, но не двигается.
— Алло!
— Красавчик?
— Кто у телефона?
— Пожалуйста, подождите. У нас есть для вас послание. Паркер опустил вниз трубку и зажал ее ладонью. Теперь, что бы ни случилось, никто из соседней комнаты не сможет воспользоваться телефоном: линия будет занята, пока Паркер, со своей стороны, не прервет соединение.
— Рэ, не поворачивайтесь, у меня есть еще для вас инструкция. Когда я вам скажу, вы подойдете к двери, откроете ее, и вы скажете Гаррисону, что хотите его видеть. Пусть войдет сюда. Когда он войдет, оставайтесь слева от двери, чтобы он не видел моего коллегу. Говорите ему что-нибудь, когда он будет входить, займите его разговором. Когда он войдет, закройте дверь и скажите: “Тут находятся люди, которые наставили на вас пистолеты. Будет лучше, если не будет убитых. Я обещал, что не доставлю им неприятностей”. Понятно?
— Мне кажется...
От нервного напряжения голос Стевенсона дрожал.
— Повторите мне, что вы ему скажете, когда закроете дверь.
— Здесь находятся люди с пистолетами, будет лучше, если не будет убитых. Я обещал, что мы не доставим им неприятностей.
— Отлично, идите.
Стевенсон повернулся и направился к двери. Он шел неуверенным шагом, как будто он очень устал или был пьян. Паркер лег на живот позади письменного стола так, чтобы его голова и плечи выходили с правой стороны стола, и чтобы он мог видеть дверь, к которой направлялся Стевенсон.
Его левая рука, держащая трубку, лежала сбоку, на полу. Правая рука, державшая автоматический пистолет, была протянута вперед: дуло лежало на ковре.
Стевенсон подошел к двери и схватился за ручку, как за опору, чтобы не упасть. Он оперся другой рукой о дверную раму на высоте плеча, потом открыл дверь и крикнул:
— Лейтенант Гаррисон! Можете зайти на минутку?
На Полу, около левой руки Паркера, далекий голос говорил:
— Алло! Алло!
Через открытую дверь голос доносился до него более ясно.
Киган тихим голосом проговорил:
— Вот он идет. Это хорошо.
Паркер сперва заметил ноги. Он видел Стевенсона, неловко продвигающегося влево, дверь открывалась направо, и услышал:
— Так что же? Сегодня нет нехватки денег? Зал набит, да? Отличный конец для этой старой развалины. В новом помещении мы не будем чувствовать так себя, не правда ли? Здесь я...
Гаррисон не видел ни Паркера, ни Кигана и стоял на пороге, он ждал, Стевенсон скажет ему, что он хочет. Ему было примерно столько же лет, что и Стевенсону, около сорока, но он был тоньше и крепче, лицо его было покрыто глубокими складками. Стевенсон попробовал протянуть руку, чтобы закрыть дверь.
Гаррисон нехотя приблизился.
— Что случилось, мистер Стевенсон? — спросил он. Он старался говорить нейтральным тоном, но все же в голосе его чувствовалась глубокая неприязнь. Еще другой Докери, который мог доставить им большие неприятности!
Закрывая дверь, очень волновавшийся Стевенсон потерял равновесие и был вынужден ухватиться за правую руку Гаррисона. Это было отлично. Это была непредвиденная помощь. Задыхаясь, Стевенсон проговорил:
— Здесь находятся люди с пистолетами. Ради Бога, не двигайтесь!
— Что?
Гаррисон отступил, стукнулся о закрытую дверь и попытался освободиться от Стевенсона.
— Лейтенант Гаррисон, не шевелитесь!
— Этого достаточно. Дан! — бросил Паркер.
Гаррисон, потрясенный на мгновение, услышал свое имя, перестал бороться со Стевенсоном, осмотрелся и никого не увидел.
— Что тут происходит, во имя Господа Бога?
Паркер наставил свой автоматический пистолет на грудь Гаррисона.
— Рэ, отойдите налево! — приказал он. Стевенсон поспешно отступил, он сильно дрожал.
— Я не хочу, чтобы кого-нибудь убили. Я обещал, что им не будут чинить препятствий! Мы застрахованы, так что это ничего, они возьмут только деньги.
Гаррисон быстро сделал шаг вперед. Его рука лежала на кобуре, но не двигалась. Он внезапно увидел Кигана и нахмурил брови.
— Здесь, Дан, здесь пистолет, — сказал Паркер. Гаррисон быстро посмотрел в направлении голоса и увидел Паркера и его пистолет. Он не шевельнулся, но лицо его стало еще более жестким.
Киган, продолжающий наблюдать в зеркало, заявил:
— В той комнате проявляют любопытство.
Он хотел сказать, что несколько людей из соседней комнаты обратили внимание на странное поведение Стевенсона и заинтересовались этим.
— Дан, ложитесь лицом к полу, — приказал Паркер. — Не вынуждайте меня стрелять вам в коленную чашечку. Сегодня вечером я могу взорвать бомбу, и никто этого не заметит. Плашмя, на живот!
— Вы не будете...
— Не теряйте время, Дан. Плашмя на живот, или я стреляю. И немедленно!
Стевенсон отступил до письменного стола и нагнулся вперед, облокотился на него и закричал:
— Делайте то, что он сказал, ради Бога!
— Вы заплатите за это, — мрачно проворчал Гаррисон и медленно лег на пол.
Паркер поднял трубку к уху.
— Красавчик?
— Кто же у аппарата, черт возьми!
— Женщина что-то говорит ему, — сказал Киган. — Судя по всему: насчет того, что происходит здесь.
— Красавчик, — начал Паркер, — я хочу сказать, что Дан Гаррисон лежит лицом к полу в кабинете Рэ Стевенсона и что на них наставлены пистолеты. Если вы станете действовать необдуманно или по-глупому, они убьют Дана, потом они убьют и вас через стекло. Теперь посмотрите на Рэ, и он наклоном головы подтвердит, что я говорю правду. Кивните, Рэ.