Роковой секрет

Ройс Мэри

Рафаэль наконец отдаляется, позволяя мне вздохнуть полной грудью, но мое облегчение длится недолго. Взяв в руки бинт и антисептик, он снова заключает мою ногу в обжигающий плен.

«Он просто хочет обработать рану! Угомонись, Рокс!» — уговариваю себя, но разум игнорирует эти слова, направляя мысли на опасную территорию.

— Держи, — произносит мужчина, небрежно вручая мне раствор и бинт.

Немного сдавив лодыжку в районе пореза, он склоняется и дотрагивается до него ртом, окончательно лишая меня возможности дышать. От легкого прикосновения тело молниеносно охватывает адское пламя, словно под кожу льют раскаленную лаву, и та горячей тяжестью ударяет мне прямо в промежность.

— Что вы… — пищу я, когда острые зубы впиваются в мою кожу, и приходится до боли закусить губу, чтобы удержать стон. До металлического привкуса во рту, чтобы затмить эту чертову нездоровую тягу.

Острое желание разливаются по венам, будоража напряженные внутренности. Он будто высасывает из моей раны яд, заменяя его собственным. только этот моментально доходит до мозга, отключая меня от реальности.

Рафаэль медленно отрывается от моей кожи, и лодыжку тут же охватывает жгучий холод. Он сплевывает кровь прямо на пол, вытирая влажные губы большим пальцем. Господи, почему его действия выглядят такими развратными? Грязными? Неправильными?

— Вытащил осколок, — заявляет Росси, видимо, прочитав в моих глазах нешуточный испуг. Иначе зачем бы он заговорил со мной. Рафаэль выхватывает у меня бинт и начинает перевязывать нижнюю часть голени.

— Вы предохраняетесь? — спокойно интересуется он. Ошарашенная его крайней бестактностью, я лишь раскрываю рот и шумно выдыхаю, не в силах ответить хоть слово. — Трахаетесь на каждом углу, — грубо продолжает мой будущий свекор, ловко завязывая бинт чуть выше места пореза, и вновь располагается между моих ног, отчего я тяжело сглатываю. — Вы еще не поженились, а незапланированный спиногрыз мне не нужен, — припечатывает он, одаривая меня презрительным взглядом.

— Что вы себе позволяете?! — неосознанно огрызаюсь, пытаясь спрыгнуть со стола. Ох, зря… Мужчина прижимается вплотную, и моего лица касается горячее дыхание, выжигая последний кислород в легких. — Наша личная жизнь вас не касается! — решительно отрезаю, стараясь скрыть внутреннее волнение.

Однако взгляд безумных черных глаз неумолимо уничтожает мой самоконтроль. Словно я у подножия Везувия, и поток раскаленной лавы уносит мою напускную уверенность, превращая ее в вулканический пепел.

Росси сдавливает ладонью мои щеки.

— Меня касается все. — Он скользит большим пальцем по моей верхней губе, стирая молочные усы, и я тихо всхлипываю, подобно щенку, которого подняли за шкирку. Выпустив меня из жесткой хватки, Рафаэль облизывает свой палец, словно только что обмакнул его в сладкий ликер. — Молоко на губах не обсохло, чтобы выделываться передо мной.

Но я ничего не слышу, перед глазами застыла картина, как он взял палец в рот и облизал его. Развратный мерзавец!

— Я жду ответа. — Вырывая из оцепенения, он грубо хватает меня за подбородок и заставляет посмотреть себе прямо в глаза, которые своей бешеной чернотой изгоняют мои порочные мысли.

— Я пью таблетки! — цежу сквозь зубы, не в силах скрыть раздражения, и выдергиваю свой подбородок.

— Impetuoso[1], — томно протягивает Рафаэль.

Сейчас я окончательно убеждаюсь, что итальянский — язык секса. А в сочетании с его фактурным голосом внизу живота не то, что нежно звенят колокольчики, по ним словно черти бешено колошматят кувалдами.

Но все это отходит на второй план, когда я замечаю, как в его наглых глазах вспыхивает черное зарево. Откровенный взгляд Росси направлен прямо на мою грудь, и я почти физически ощущаю, как он раздирает мою сорочку в лохмотья.

Твою мать!

Она намокла, и теперь соски выдают меня с потрохами. Обхватываю себя за плечи, стараясь укрыться от его разъедающего взгляда.

Это неправильно! Я и мужчина, являющийся отцом моего жениха. Эта накаленная обстановка и то, насколько близко он придвинулся ко мне. Как, словно царапая когтями, обводит плотоядным взором каждый сантиметр моего тела. Как останавливается на губах, которые я нервно облизываю.

— Спокойной ночи, — сухо бросает Рафаэль и как ни в чем не бывало отстраняется.

Будто я сама себе все надумала. Скажите, ну как такое возможно? Гореть от одного лишь взгляда, одновременно разбиваясь вдребезги от его безразличия.

Вспыхнувший пожар сменяется арктическим холодом, когда опасный хищник скрывается в темном коридоре. А я, наконец, высвобождаюсь из дьявольских пут и жадно хватаю ртом кислород. Хаотичные мысли наконец успокаиваются, а заторможенное сознание проясняется.

Что за ерунда?! Почему этот мужчина настолько будоражит меня, одним лишь своим присутствием раскаляя каждую клеточку тела? Да, он лишил меня невинности, но это ничего не значит! Я люблю Матвея, а это все в прошлом! И то, что сейчас произошло — досадное недоразумение.

Где ж я так согрешила?

Спрыгиваю на пол и пулей несусь в комнату, влетаю и хлопаю дверью, сразу прислоняясь к ней спиной.

Господи, я должна настоять, чтобы мы съехали в отель, иначе добром это не кончится.

Присаживаюсь на край кровати и, стащив с себя мокрую сорочку, забираюсь под одеяло. Про сон и речи быть не может. Внутри все натянуто стальной струной и требует разрядки. Решить проблему, занявшись сексом с Матвеем? После того, как я только что истекала соками от близости его отца, это кажется верхом аморальности. Я, конечно, далеко не паинька, но это перебор, причем конкретный.

В голове пульсирует мысль, что мой долгожданный отпуск как-то незаметно превратился в адские муки. И что-то мне подсказывает, что худшее еще впереди.