Роковой секрет
Шрифт:
— Я проспорила! — спешу объяснить, заметив, как он смотрит на мой пирсинг. Стираю руки в кровь, пытаясь избавиться от галстука, что туго стягивает запястья, но от моих брыканий узел затягивается сильнее, впиваясь в кожу. — Прекратите пялиться на мои сиськи. И даже не дум…
Закусываю губу и выгибаюсь дугой, словно меня прошибает разрядом тока, когда Росси наклоняется, обдавая мои груди знойным дыханием. Между ног уже воет пожарная сирена, вот только в роли пожарного дьявол, который хочет меня насадить на свои вилы и окунуть в адский котел. Шероховатые пальцы невесомо скользят по ареолу, окончательно сбрасывая меня в пылающую бездну похоти, и лишь шумное дыхание позволяет мне не потерять последнюю связь с реальностью.
— Я разве спрашивал, откуда он у тебя? — Рафаэль мучительно медленно облизывает пирсинг, обволакивая сосок влажностью шероховатого языка и оставляя после себя войско взбунтовавшихся мурашек. — Ты стала испорченной девочкой, Сола. — Обхватывает зубами тугую горошинку и, грубо прикусив, оттягивает ее, отчего я выгибаюсь и не могу сдержать громкого гортанного стона.
— Господи… — хрипло срывается с моих губ.
В тот же миг Росси обхватывает ладонью мой затылок и притягивает к себе, второй рукой грубо сминая мою грудь.
— Я предпочитаю, чтобы ты называла меня по имени, — шепчет мне прямо в губы, обжигая и пуская по телу волну электричества, что раз за разом, словно на повторе, ударяет меня в самый низ живота.
— Вы дьявол, — едва выдавливаю из себя членораздельно, потому что его натиск не ослабевает ни на секунду.
Мужчина выкручивает набухший сосок, а моя выдержка плавится как горящая свечка, и я больше себе не принадлежу. Этот Сатана порабощает меня, не давая ни единого шанса выбраться из его силков.
— Это мне тоже подходит.
Царапает скулу зубами, горячим дыханием опаляя кожу, разъедая ее подобно серной кислоте, отчего зашкаливает сердцебиение. А когда он грубо нажимает и скользит большим пальцем по соску, кожу пронзает острая боль, переходящая в приятную истому. Мое желание распаляется до предела. Не отдавая отчета в своих действиях, провожу языком по его губам, но колючая щетина отрезвляет, и я резко отстраняюсь, пока его ладонь не сдавливает мое горло, останавливая.
— Любишь моего сына, значит? Лживая стерва!
Грубость окончательно приводит меня в чувство и, пользуясь моментом просветления, выпаливаю первое, что приходит на ум:
— Люблю! И буду любить! Назло вам прощу его! И рожу ему кучу детей! Он станет самым счастливым отцом! Заставлю его любить себя! Сделаю все, чтобы вы зачахли и сдохли от гребаной злости! Я никогда не буду вашей!
— Ferma la macchina![2] — рявкает он, дергаными движениями освобождая мои руки, и тут же вылетает из автомобиля.
Не осмеливаюсь пошевелиться. Пытаюсь осмыслить произошедшее, растирая затекшие запястья, но в голове ни одного объяснения.
Дверь резко распахивается, и я отшатываюсь. Только вот этот дьявол просто так не отстанет, и в следующую секунду меня рывком вытаскивают из салона и больно бросают спиной на машину.
РАФАЭЛЬ
Сола напугана, несмотря на то, что в ведьминских зеленых глазах танцуют ненависть и злость. Обхватив себя за хрупкие плечи, сверлит меня недовольным взглядом. Однако я готов смотреть на это вечность. Впитывать любую обращенную ко мне эмоцию, подкармливать ими своего зверя. Но я отступаю, заглушаю в себе нелепую ревность. Конченый идиот, ведусь на бредни девчонки.
Достаю из внутреннего кармана пиджака портсигар, вытаскиваю сигарету и, небрежно зажав ее между губ, жадно прикуриваю. Стискиваю фильтр, глубоко затягиваюсь и прикрываю веки, успокаивая нервы.
— Lasciateci soli[3].
Наблюдаю, как Сола провожает охранников встревоженным взглядом, поспешно натягивая платье вверх, но на меня не смотрит и опускает глаза вниз. И где же прежняя стерва? Выдыхаю на нее густое облако дыма, и девушка начинает размахивать руками. Я добиваюсь своего, ее взор вернулся ко мне, на мои губы. Наслаждаюсь тем, как пристально она следит за струей дыма, чувствую ее желание, но эта девочка никогда не признается себе в этом.
— Хочешь покурить?
Нет. Она не хочет сигарету, она хочет вдохнуть дым из моих легких, хочет получить хоть какой-нибудь кусочек меня.
— Не курю. — Она отводит глаза и присаживается на капот.
— Снова лжешь.
Ее растерянный взгляд резко возвращается ко мне. Подобно пощечине ударяет меня и разбивается на изумрудные осколки, разрезая мою кожу.
— Отвезите меня к Матвею, — нервно выпаливает Сола.
— Ты ведь сама от него убежала. Разве нет? Я не посыльный, девочка.
Мой голос утопает в плотной дымовой завесе. Оттолкнувшись от дверцы авто, подхожу к ней вплотную. Складываю руки на груди и широко расставляю ноги. Люблю загонять Солу в угол и наблюдать, как она испепеляет меня своими зелеными глазищами.
— Вы не посыльный! Вы больной!
Пытается ударить меня ногой, но я успеваю поставить блок и вжимаюсь в ее тело, просунув колено между бедер. Она как пойманная в силки канарейка. Чувствую, как ее сердце рвется из груди, отчего она беспомощно шевелит пухлыми губками, но не издает ни звука. Я делаю глубокую затяжку и склоняюсь к ее испуганному лицу, хватая за подбородок.
— Нет! — Она отдергивает голову и отворачивается, но я зажимаю пальцами ее подбородок и заставляю посмотреть на себя. Вся трясется, пока я делаю новую затяжку, наполняя легкие терпкой горечью.
— Открой рот, — приказываю осипшим голосом и пристально смотрю ей в глаза.
Сола сглатывает, с минуту выдерживая мой тяжелый взгляд, прежде чем приоткрыть рот. Припав к ее губам, я вдуваю тонкую струю дыма, которую эта маленькая лгунья втягивает глубоко в себя, от удовольствия опуская черные ресницы. Рядом с этой девушкой я испытываю ужасный голод. И Соле нравится то, что я делаю с ней. Сколько бы ни сопротивлялась, меня обмануть не выйдет. Она впитывает все до последней капли и смыкает губы, выдыхая дым через нос. Стерва. В паху болезненно сводит, заглушая рассудок, который просто плавится рядом с этой бестией. Но в следующую секунду все внутри разносит в щепки неконтролируемый взрыв, когда девчонка приникает к моим губам, почти касаясь их. Этого и не требуется, она слишком близко, так, что мне хватает порыва ее горячего дыхания, чтобы слететь с катушек.