Роковые иллюзии
Шрифт:
«В мае 1937 года я возвратился в Лондон, — писал Филби. — Естественно, Дейч был разочарован результатами» [342] .
В Дейче как в зеркале отразилось огорчение самого Филби по поводу того, что ему так и не удалось выполнить «главное задание» — собрать информацию о штаб-квартире Франко и подходах к ней. Тем не менее, когда Филби высказал сомнения в своих способностях решить эту задачу, Дейч подбодрил явно расстроенного молодого человека похвалой за все, что он уже сделал. Малли, в свою очередь, сообщил Центру о своем беспокойстве по поводу того, что они требуют от Филби слишком многого. Он изложил эти мысли в сообщении от 24 мая 1937 г.:
342
Там же, с. 228.
«Факт то, что «Зенхен» приехал обратно в очень угнетенном состоянии духа. Ему даже не удалось добраться до интересных объектов. Но я думаю, вернее, чувствую из разговоров с ним, что если бы ему даже удалось пробраться в Саламанку, если бы ему даже удалось добраться до Франко, то, несмотря на его желание, он не в состоянии был бы
343
Малли — Центру, 24 мая 1937 г. Дело Филби № 5581, с. 45, АСВРР. Хотя донесение и не подтверждает, что Малли обсуждал это с Филби, но возможно, что так оно и было.
Малли просто и ясно высказал Москве свое мнение, что его агент ни психологически, ни физически не подходит для отведенной ему роли в подготовке похищения. Но Малли еще раньше высмеял руководство НКВД за желание следовать такому абсурдному плану. Впоследствии Дейч писал, что со стороны Малли это было грубой ошибкой. Критика в адрес Центра, как правило, подрывала в глазах агента его авторитет. Свое крайнее неодобрение того, что Малли пренебрежительно говорил о руководстве в присутствии Филби, Дейч ясно выразил в отчете о кембриджской группе, написанном им в 1939 году после его возвращения в Москву:
«Был, например, такой случай. «Манн» [Малли] на основании указания из дому должен был поставить перед «Сынком» [Филби] задачу убить Франко. «Манн» считал, что «Сынок» с этим делом все равно не справится, но так как из дому продолжали на этом настаивать, то он все же передал задание «Сынку», но в такой форме, что «Сынок» увидел, что «Манн» сам несерьезно относится к этому делу. Такое поведение, разумеется, подрывает авторитет дома в глазах этих людей, и это тем более, что все они склонны немного к цинизму, который ими получен от своего класса и от всей атмосферы жизни английской интеллигенции. Поэтому они должны постоянно видеть непоколебимое доверие к Центру наших работников, т. к. только таким путем они смогут изжить эту свою черту, унаследованную. от буржуазного класса» [344] .
344
Сообщение Дейча в деле Дейча № 32826, т. 1, с. 349, АСВРР.
«Случалось, однако, в прошлом, что мы совсем не получали ответа из дома на важные вопросы, поставленные нам на месте нашими источниками, — жаловался Дейч. — Или же дом ставил перед нами в отношении этих людей такие задачи, за которые они даже взяться не могли» [345] .
Эти критические слова говорят о том, что и Дейч, и Малли принимали близко к сердцу все происходящее. Из документов, однако, не ясно, их ли доклад убедил Центр отстранить Филби от участия в покушении или же за «Сынка» вступился Орлов, проявив свою власть главного представителя НКВД в Испании. Если даже Филби и не справился со своим первым, сколь бы оно ни было нелегким, испанским заданием, создатели кембриджской агентурной сети видели у него задатки большого будущего. «Дейч сказал, — вспоминал Филби, — что для настоящей работы мне необходимо занять место в солидной газете». Как еще раньше отмечал Орлов, Филби умел хорошо, по-журналистски, писать. Малли пришла в голову мысль посоветовать ему написать статью об Испании для какого-нибудь известного издания. «Если гора не идет к Магомету, то Магомет идет к горе», — рассуждая в духе этого мудрого изречения, Малли не ошибся. «Вскоре я написал статью о фашистской Испании, как очевидец событий тех дней, и показал ее отцу, — писал Филби в своих воспоминаниях. — Отец, прочитав статью, посоветовал послать ее в газету «Тайме», что я и сделал». Через несколько дней, по словам Филби, ему позвонил отец и сказал, что виделся с заместителем редактора «Тайме», который был готов опубликовать статью и даже заплатить за нее 30 фунтов стерлингов. «Мало того, — вспоминал Филби, — редакций настолько понравилась статья, что мне предложили поехать в Испанию в качестве постоянного корреспондента „Тайме"» [346] .
345
Там же. Еще одним примером безответственности и непрофессионализма Ежова и его окружения было поручение, данное Малли в конце лета 1937 года, после побега Игнация Рейсса, псевдоним «Раймонд». Малли получил приказ разыскать Рейсса, когда он находился в Париже. Зная о том, что они были друзьями, Центр поручил Малли ликвидировать Рейсса на месте. Через Шпигельгласса, который в то время находился в Париже, «ежовцы» предложили ему два плана. Согласно первому, он должен был нанести смертельный удар Рейссу утюгом по голове в его номере в гостинице. Согласно второму, предполагалось отравить его в кафе и сфотографировать упавшим на пол. Малли отказался, раскритиковав планы Центра и высмеяв предложения Шпигельгласса. Недатированное сообщение Малли в деле Малли № 8705, т. 1, с. 117–120, АСВРР.
346
Дело Филби № 5581, т. 1, с. 46, АСВРР и дело № 100605, т. 5, с. 228.
В возрасте 25 лет Филби получил такой лакомый кусочек, как место одного из двух корреспондентов «Тайме» в Испании. Он вспоминал, что на следующий день с некоторым трепетом прибыл в заветное здание «Тайме», где Ральф Диккенс, руководитель иностранного отдела, представил его редактору Джефри Доусону как «сына арабиста Филби». Оказавшись в присутствии одной из самых мощных фигур британского истэблишмента того времени, Филби старательно демонстрировал почтительность к Доусону. Доусон предложил ему поработать пару недель в редакции «Тайме», чтобы перед возвращением в Испанию ознакомиться с тонкостями профессиональной
Должность корреспондента «Тайме» принесла надбавку в размере 50 фунтов в месяц «на особые расходы при исполнении обязанностей корреспондента при армии генерала Франко» [347] . Это назначение также поразительно приблизило Филби к британской разведслужбе, поскольку было самым обычным делом, когда МИ-6 обращалась к видным британским корреспондентам за информацией. Поэтому, пока Филби проходил краткую стажировку под руководством Диккенса, Малли с энтузиазмом сообщил в Москву, что «Сынок» достиг поставленной цели. Это было незадолго до того, как Малли навсегда уехал из Лондона в начале июня 1937 года [348] .
347
Статья в «Тайме», май 1937 года, на которую ссылается Пейдж, Page et al. «Philby», p. 119.
348
Сообщение Малли в деле Филби № 5581, т. 1, с. 52, АСВРР.
Отъезд Филби из Лондона в Испанию был назначен на 4 июня, но только 4 сентября Дейч в конце концов получил от Центра специальное указание для «Сынка», согласно которому он должен был лично восстановить контакт с Орловым. Организовать это следовало через «легального» резидента НКВД в Париже Георгия Николаевича Косенко, работавшего под псевдонимом «Фин» [349] . Десять дней спустя Филби приехал в Биарриц, роскошный курорт с минеральными водами на побережье Атлантического океана во Франции, чтобы впервые за два года встретиться с Орловым. В кафе гостиницы «Мирамар» они условились, что будут встречаться по крайней мере дважды в месяц в Нарбонне для обмена военной и политической информацией в соответствии с заранее оговоренным распорядком. Этот тихий городок, расположенный чуть севернее испанской границы, был выбран по той причине, что Орлов мог без труда добираться туда с республиканской территории, и Филби тоже не вызывал бы подозрений, прерывая исполнение своих обязанностей на линии фронта. Поезд шел из Байонны, городка, расположенного на северо-западном участке границы с франкистской Испанией, вдоль границы до Нарбонна. Этим поездом часто пользовались журналисты, едущие на фронт и с фронта, чтобы насладиться открывающимся величественным видом на Пиренеи и превосходным вагон-рестораном.
349
Там же. Согласно протоколам собеседования с Орловым в ЦРУ в 1965 году, он, как всегда, мог вспомнить только то, что «легальный» резидент в Париже имел псевдоним «Александр», хотя он должен был узнать Косенко, потому что не раз встречался с ним в Париже в 1937 и 1938 годах. Таким образом, Орлов еще раз ввел в заблуждение ЦРУ, так как в материалах НКВД указывается, что псевдоним «легального» резидента во Франции был «Фин». «Александр» — это кодовое имя заместителя «нелегального» резидента во Франции в 1933–1937 годах Михаила Васильевича Григорьева (Орлов, досье ДСТ). Из досье Филби, хранящегося в архивах НКВД, также не ясно, каким образом все эти контакты осуществлялись на практике. В инструкции от 4 сентября 1937 г. на с. 52 дела Филби просто указывается: «Стефану» [Дейчу]: свяжите через «Сэма» (лондонского «легального» резидента, который числился в посольстве под именем Григория Борисовича Графпена) «Шведа» [Орлова] с «Сынком» [Филби] в вашем присутствии в вестибюле или кафе гостиницы «Мирамар» в Биаррице». Поскольку нам известно, что Дейч уехал из Лондона в сентябре 1937 года, на практике, возможно, была использована другая схема. Но не подвергается сомнению факт, что Орлов установил прямой контакт с Филби осенью 1937 года.
Позднее встречи были перенесены в Париж и другие города Франции. Они использовались «для передачи информации и получения инструкций» [350] . «Во время встреч с Орловым, — вспоминал Филби, — мы часто обсуждали те политические вопросы, которые я затрагивал в своих сообщениях. Он задавал уточняющие вопросы, давал задания, и мы расходились» [351] .
В отличие от первой командировки в Испанию, когда Филби посылал закодированную информацию по адресу советского посольства в Париже, система личной связи была значительно безопаснее. «Такие поездки во Францию ни у кого не вызывали подозрений, — писал Филби. — Это практиковалось всеми корреспондентами, поскольку жизнь в Испании напоминала ад. К тому же редакция газеты поощряла такие поездки, т. к. из Парижа по телефону можно было гораздо подробнее обсуждать все вопросы» [352] .
350
Там же.
351
Дело № 100605, т. 5, с. 229.
352
Там же, с. 230.
Филби оказался ближе всего к опасности накануне нового, 1939 года, когда в машину, на которой он ехал вместе с тремя другими журналистами из Сарагосы на поле бой в Теруэле, попал артиллерийский снаряд. Окровавленный и оглушенный, он тем не менее смог спокойно уйти от разбитой машины, отделавшись лишь
190
порезами на лбу и запястье. Наблюдатели сообщали, Что Филби был не менее флегматичен, чем обычно, когда описывал читателям «Тайме», как их корреспондент едва избежал гибели, тогда как трое его попутчиков поплатились жизнью. Два месяца спустя он был награжден за свою храбрость, и сам Франко, человек, убийство которого, как предполагалось, должен был организовать Филби, приколол ему на грудь военный крест [353] .
353
Page et al. «Philby», pp. 116–117.