Роксолана Великолепная. В плену дворцовых интриг
Шрифт:
– Чтобы посмотреть, кто как себя поведет в такой ситуации.
– Как давно Повелитель пришел в себя?
Иосиф Хамон не смог сдержать улыбку:
– Давно, госпожа.
Роксолана схватилась за горло:
– Он… он видел, как я рисовала его тугру?!
– Конечно, но у вас так и не получилось…
И тут Роксолану осенило:
– Да, я не сумела этого сделать, заснула, а когда проснулась… тугра была нарисована, как надо! Это?!..
– Да, Повелитель сам подписал свой фирман, так что вы не совершили этого преступления.
Роксолана
– О Аллах! Сколько других я совершила!
Хамон только пожал плечами:
– Не для себя же. Вы сумели сохранить спокойствие империи и прекрасно справлялись со всеми делами. Не будь вы женщиной, были бы назначены Великим визирем.
Говорить дольше не позволил голос снизу:
– Султан Сулейман Хезлет Лери Хан!
Рустем-паша вышел из комнаты заседаний Дивана, с некоторым презрением оглядывая склоненные перед ним головы и даже спины пашей, никуда не ушедших после заседания.
– Рустем-паша, позвольте выразить удовлетворение вашим назначением на пост Великого визиря…
– Да, теперь в империи снова будет порядок…
– Наш Повелитель, как всегда, мудр в своих решениях…
– Да продлит Аллах его дни…
Хотелось рассмеяться в лицо, спросить, а не они ли только что со злорадством ожидали его падения? Да и падению Кара-Ахмед-паши тоже радовались.
Конечно, паши вовсе не злодеи или предатели, но каждый за себя и доволен падением того, кто не является его собственным ставленником или защитником. Мелькнула нехорошая мысль, что и смерти Повелителя многие тоже были бы рады. Внимательно оглядел пашей, пытаясь понять, кто из них на кого из шехзаде делал ставку, пока султан болел. Это важно, от этого многое зависело.
Видел перед собой склоненные головы и понимал, что этим вопросом нужно заняться немедленно, это даже важней многих других дел. Кивнул, уходя:
– Благодарю за поздравления, паши. Но сейчас не время, скопилось много работы. Проверьте то, что поручено вам, порядок должен быть во всем.
Знаком подозвал своего охранника:
– Передай Ахмеду, дильсизу Повелителя, что мне нужно срочно встретиться с ним.
Рустем один из немногих, знавших, что глава дильсизов султана Ахмед вовсе не нем, хотя изъясняется исключительно на ишарете. Сейчас самое время обсудить с главой охраны султана кое-какие вопросы безопасности, сторонники казненного Кара-Ахмеда так просто не отступят, они постараются найти лазейку и отомстить или довести свой страшный замысел до конца.
Предстояла тайная война, которая часто более опасна, чем открытая.
Султан удалился через второй вход, опираясь на руку Хамона. Он чувствовал себя выжатым, показываться даже слугам в таком виде не хотелось.
– Повелитель, почему вы настаивали, чтобы вот так появиться перед пашами, можно было просто вызвать всех к себе?
– Нет, наши подданные должны видеть нас сильными. Иначе выглядело бы недостойно. Мы справились… Теперь в свои покои и поскорей, мы долго не выдержим.
Роксолана ждала его в спальне, дальше хода ей не было.
– Сулейман!
Султан прижал ее к себе.
– Все хорошо, Хуррем, все хорошо.
– Вы должны отдохнуть.
– Конечно, помогите мне раздеться и прилечь.
Она не стала звать слуг, сама сняла с Сулеймана одежду, разула.
– Ты словно служанка…
– Я и есть ваша служанка, Повелитель…
– Хуррем, ты моя жена. И перестань наконец звать меня Повелителем, для тебя я Сулейман.
– Да, Повелитель.
Сказала и осеклась, вырвалось по привычке. Они смотрели в глаза друг другу, смеясь. Казалось, самое страшное позади, пережили, осилили, заставили судьбу подчиниться их желаниям.
Все же она не выдержала:
– Простите ли вы меня когда-нибудь? Я столько натворила…
– Зато теперь я знаю тебе цену, султанша моя. Вот кто вполне мог бы стать моим наследником. Или Великим визирем. Мы еще подумаем.
Прижав ее к своей груди, Сулейман вдруг поинтересовался:
– Простишь ли ты меня, Хуррем, я столько времени обманывал тебя, вынуждая страдать.
Роксолана покосилась на султана снизу вверх:
– Это мы еще посмотрим…
– Я вымолю прощение, – рассмеялся султан. – Меня оправдывает только то, что для меня видеть твои мучения было не легче.
В своем дворце билась в истерике Фатьма Султан, она прекрасно понимала, что за казнью мужа последует и ее собственное падение. Служанки в ужасе попрятались по углам, ожидая бури. Но ее не последовало, Фатьме Султан оказалось не до слуг, она отчаянно пыталась придумать, как сохранить собственное положение. Представить себя жертвой мужа? Можно бы, но делать это надо было раньше, а не после его казни.
И вдруг… О, какая удача, женщина вспомнила о недавнем синяке, полученном от падения. Можно нанести еще пару царапин… больно, конечно, но придется потерпеть.
– Фируза! Фируза?!
Кальфа появилась немедленно, ровно через столько мгновений, сколько потребовалось, чтобы скользнуть в дверь и плотно прикрыть ее за собой. Но и это показалось Фатьме Султан долгим.
– Где ты была, почему тебя не дозваться?!
– Госпожа, я здесь. Неужели вы меня долго звали?
Фатьма к изумлению Фирузы не стала ругаться, а жестом позвала ее к себе.
– Помоги мне наделать царапин.
– Что сделать, госпожа?
– До чего же ты глупа! Мне нужно, чтобы все выглядело так, словно я вчера была избита мужем.
– Но вашего мужа…
– Казнили! Ты хочешь, что бы и я последовала за ним? Помогай!
– Что я должна делать, госпожа?
– Расцарапай мне лицо… Нет, лицо не надо! Пусть лучше будет… плечо.
– Может, синяк под глаз поставить? – усомнилась Фируза.
– Мне?! Ты с ума сошла?
Бедная кальфа перепугалась не на шутку: