Роксолана Великолепная. Жизнь в гареме (сборник)
Шрифт:
— Это жестоко, Сулейман!
— Но справедливо. Народ, который смилуется над мятежниками, восставшими против власти, данной самим Аллахом, сам будет истерзан голодными псами.
Роксолана закрыла лицо ладонями:
— Сегодня самый страшный день в моей жизни. Знаешь, почему?
— Почему?
— Потому что я сегодня увидела будущее своих детей. Как только Мустафа займет престол, моих детей задушат? — Голос ее срывался. — Отмени закон Фатиха!
Султан обнял ее:
— Этого не могу сделать… Ведь это решает совет улемов после смерти султана. Но пока я жив, не бойся за детей.
Роксолана выпрямилась и сказала резко:
— Ты бездушный и жестокий! Ты считаешь себя центром мира! Думаешь, все исчезнет после твоей смерти? Но дети останутся! Зачем я их рожала?
В свою очередь выпрямился и Сулейман. Он сухо произнес:
— Разве можно так говорить с Султаном? Султан думает о судьбе государства. Должно быть несколько наследников, потому что есть болезни, несчастные случаи… А когда выбирают на престол старшего из выживших, тогда остальные отправляются в царство вечного блаженства… Такая судьба у сыновей султана. Мектуб — так заведено… Иначе брат пойдет на брата, и войны уничтожат государство… Понимаешь? Прискорбно, что ты думаешь о детях больше, чем о муже. Потому что дети умирают, рождаются, а муж один. Тем более, если он султан.
Роксолана смотрела на него с удивлением, как будто впервые открыла в нем что-то невиданное. Затем отвернулась, устремив взор на море.
Молчала. Темнело море, бесконечное и загадочное.
Волны раз за разом разбивались о берег, распадаясь белой пеной.
Впервые за много лет Роксолана и Сулейман сидели рядом отстраненно. Каждый думал о своем. Наконец женщина сказала:
— Позволь мне осуществить паломничество в святой земле, в Мекку, хочу помолиться перед гробом Пророка. Поблагодарить его за сегодняшнее твое спасение, за твое мужество. Хочу испросить прощения за мои грехи, которые были и еще, может, будут…
Султан взвесил ее слова и холодно ответил:
— Это мудро. Ненужные разговоры о тебе утихнут. Все правоверные будут хвалить ум и благочестие твое.
— Я хочу взять с собой своих детей, Мустафу. Пусть будут ближе к Пророку.
— Храни их… Это очень тяжелое и опасное путешествие, через пустыни и горы. Там и разбойники, и звери дикие. Я тебе дам хорошую охрану.
Разговаривали, не глядя друг на друга. Море разбивалось у их ног.
Горы, выжженные вулканическим огнем, возносились к небу. Каменная пустыня дышала жаром. Впереди шел бедуин в белом бурнусе, за ним Роксолана, Мустафа, охрана. Люди были истощены, на женщине разорванная одежда, но она упорно шла в гору.
Вечером на каменном плато разбили лагерь. Уставшие люди, кроме стражи, спали, а Роксолана сидела, глядя на тревожно-кровавый закат. Затем перевела взгляд на спящего Мустафу.
Наступала ночь. А утром Роксолана, с черными кругами под глазами из-за бессонной ночи, сказала Ази янычаров:
— Я хочу подняться на вершину этой святой горы. Помолиться. А вы оставайтесь здесь.
Упал на колени мужественный воин:
Помилуйте, могущественная султанша Роксолана Хюррем, великий султан приказал сопровождать вас повсюду… И вы, к тому же, устали… Не лучше ли вернуться в лагерь, где вас ждут дети…
Но Роксолана была непреклонна:
— Здесь уже недалеко.
Когда она отошла достаточно далеко, Мустафа вскочил на ноги и бросился за ней. Дорогу ему хотел преградить ага, но ловкий царевич выскользнул из его объятий и гневно крикнул:
— Как ты смеешь! Я пойду с Роксоланой! А вам приказываю ждать нас здесь!
Султанша остановилась и молча ждала мальчика. Стражник низко склонил голову перед наследником престола…
Когда карабкались на вершину по едва заметной тропинке, Роксолана все время поглядывала на мальчика, который ловко поднимался, цепляясь за острые камни.
Над ними висело небо, выцвевшее от жары. Кружил орел. Под ними раскинулись дикие скалы самых разнообразных форм и цветов — как будто бы какой-то гигантский скульптор создал здесь образ первозданного хаоса.
Все ближе к вершине… Вдруг побледневшая Роксолана — оступилась и сдвинула камень, который ударил по руке мальчика. Он закричал, потерял равновесие и покатился к краю пропасти. Но в последний момент вцепился одной рукой за острый камень. Вторая его рука и ноги скользили по гладкой скале, не найдя опоры.
— Роксолана… — крикнул. — Рокси…
А султанша стояла наверху, не двигаясь. Секунды превратились в вечность. Закрыла глаза. На ее лице отражалась страшная борьба, которая происходила в душе… Она с трудом открыла глаза — в них было выражение смертельной муки.
— Помо… — кричал мальчик, не имея возможности вскарабкаться на плато. Камень под его рукой качнулся…
Посмотрел на Роксолану — глаза их встретились. Вздрогнула. Она бросилась к Мустафе, в последний момент схватила его, притянула к себе. Обняла, прижала к груди…
Когда спустилась вниз, спросила бедуина-проводника:
— На этой горе живет дервиш, который предсказывал появление султанши Мисафир. Где его найти?..
Шла по каменистой тропке к дервишу одна. Вечерело… Божий старец молился в своей пещере, посреди которой горел костер. Седые волосы Дервиша доставали до ног, а запущенные ногти были похожи на когти орла. Поздоровалась с ним и спросила, опустив глаза как молельщица:
— Ты, Божий старец, лечишь больное тело и больную голову? Ты пророчишь будущее?
Старец подошел, пристально посмотрел на нее, в ее глаза.
Мир закружился перед Роксоланой… Очнулась, когда уже сидела на каменной скамье, а старец что-то бросал в костер.
— Ты знаешь, кто я, — тихо спросила его Роксолана.
— Знаю, о, султанша Мисафир… Ты самая могущественная из женщин мира.
— Знаешь, что мучает меня, рвет мое сердце?
— Знаю, дочь моя.
— Так скажи мне… Что будет с детьми моими?.. Или Мустафа, сын Сулеймана, сядет на престол отца и деда своего?