Роль моделей в теории познания
Шрифт:
Метод построения моделей сводится, по словам Умова, к следующим двум положениям: «Во-первых, всякое непостижимое явление, т.е. имеющее такие стороны, для ощущения которых наши органы чувств недостаточны, связывается с вполне определенной группой доступных нам ощущений, представляющей необходимый и достаточный признак явления. Во-вторых… мы строим механические модели явления, причем употребляемые нами рациональные методы дают возможность включать в эти модели механизмы-аналоги внечувственных сторон» 8 .
8
См.:
Согласно Умову, модели – это наглядные образы, картины, панорамы и т.д. Отмежевываясь от картезианского механицизма, он подчеркивал, что механические модели с их зубчатками, маховиками, волчками и т.д. – это только образы, сходные с изучаемыми объектами, аналогии, не выражающие полностью их сущность. Метод построения моделей не есть прерогатива одной только физики.
Метод моделей носит общенаучный характер. Сам Умов не ограничивается рассмотрением моделей физических процессов, он строит физико-механическую модель живой материи, модель психических явлений, выступая при этом в качестве одного из предшественников современной кибернетики, задолго до Винера сформулировавшего некоторые из положений этой науки (например, идею отбора как «орудия борьбы с нестройностью, с ростом энтропии» в работе «Физико-механическая модель живой материи» и др.).
Не ограничиваясь общей гносеологической оценкой роли моделей, Умов разработал очень важные и интересные методологические положения о значении моделей как аналогий и интерпретаций действительности, об их эвристической, предсказательной роли, об их эволюции, наконец, о правилах их построения.
Как показал С. И. Вавилов, современная физика не отбросила полностью метод моделей, не отрицает их роли и значения в процессе отображения человеком объективного мира. Она лишь отвергает абсолютизацию механических моделей и требует более осторожного с ними обращения и безусловного сочетания с другими методами и средствами познания, такими как метод математической гипотезы, реального эксперимента и т.п.
2.2. Неопозитивизм и проблема моделей
Из основных направлений современной буржуазной философии наибольший интерес к проблеме моделей и их гносеологическим функциям проявили представители неопозитивизма и неотомизма. Правда, вопрос о моделях затрагивался представителями и других философских школ (например, кантианцами Э. Кассярером, Г. Файхингером, гуссерлианцем А. Фишером и др.). Однако ничего принципиально нового они в трактовку моделей не внесли, и основные пороки идеалистического понимания роли и места моделей в познании могут быть полностью раскрыты на примерах позитивистских и томистских концепций. Что же касается тех или иных частных аспектов проблемы моделей в освещении тех или иных представителей идеалистической гносеологии, то к ним мы еще вернемся в дальнейшем.
В противоположность материалистическому пониманию модели как специфического средства познания и формы отображения объективного мира неопозитивисты, несмотря на известные колебания и расхождения между ними в деталях, стоят в этом вопросе на идеалистических, агностических позициях. Об этом свидетельствует довольно обширная неопозитивистская литература, в которой понятие модели либо является предметом специального исследования, либо представляет собой звено в построении общей теории познания. Но в том и другом случаях характеристика гносеологической роли и сущности модели сводится к отрицанию ее объективного значения, и модель рассматривается как орудие упорядочения чувственного многообразия, как средство редукции теоретических предложений к предложениям наблюдения или как удобный прием, позволяющий перебросить мост от произвольной аксиоматической теории к чувственным данным, опыту.
Такое понимание модели теснейшим образом связано с основными идеями неопозитивистской гносеологии, и в первую очередь с неопозитивистским пониманием опыта, с одной стороны, и теоретического мышления – с другой.
Как известно, неопозитивистское понимание опыта представляет собой последовательный результат критики Канта, состоящий в устранении «вещей в себе» и априоризма. Этот «радикальный эмпиризм», провозглашенный в свое время Махом и Авенариусом и продолженный философами «Венского кружка», привел к возрождению в этом вопросе космистской концепции, но в еще более метафизической форме.
Следует отметить, что неопозитивистское понимание роли моделей в познании не только связано с махистской концепцией опыта вообще, но представляет также, что вполне естественно, дальнейшее развитие взглядов Маха, Дюгема, Пирсона, Оствальда и других позитивистов предшествующего этапа на модель и ее роль в познании. Расхождение же между, например, Дюгемом и Махом, осудившим, как известно, отношение своего французского коллеги к моделям как «паразитическому растению», не выходило за пределы общей им всем гносеологической установки, что научная теория есть «система математических положений, экономически описывающих и классифицирующих данные опыта».
Эта же линия отчетливо обнаруживается в работах крупнейших представителей современного позитивизма. Опыт, с их точки зрения, это совокупность элементов (чувственных, мыслительных), рассматриваемых в полной отрешенности от материального мира, а также в абсолютной оторванности друг от друга. В этой концепции опыта исчезает объективный реальный мир, растворяясь в субъективном «мире» различных элементов сознания. Неопозитивисты с полной откровенностью подчеркивают это идеалистическое и метафизическое представление об опыте как о хаосе разрозненных и беспорядочных событий (events) в специальном учении об атомарных фактах.
Таким образом, в неопозитивистской гносеологии, как она представлена, например, у Витгенштейна, нет философского, гносеологического вопроса об отношении сознания к внешнему миру, об отражении в различных формах в сознании внешнего мира, а существует лишь вопрос о соотношении между двумя группами фактов – опытными, чувственными фактами, с одной стороны, и логическими фактами, сведенными к знакам, – с другой. Процесс познания здесь по существу сведен к установлению отношений между знаками и объектами, причем как те, так и другие понимаются как комбинации ощущений, как различные уровни или ряды опыта, переживаний субъекта.
Неопозитивистская теория познания в своем существе направлена против материалистической теории отражения и представляет собой возрождение и модернизацию концепции Юма, изложенной в «Исследовании человеческого разумения». В рамках этой гносеологической концепции мы встречаемся с различными вариантами понимания роли моделей в познании, но общим для них является отрицание модели как средства и формы отображения объективного мира.
У М. Шлика это связано с его прямыми нападками на теорию отражения. Отрицание познавательной, отражательной функции модели является у него одним из доводов против теории отражения в целом. Имея в виду модель в смысле физической аналогии или образа, Шлик утверждал, что вследствие наглядности модели не имеют научного познавательного значения и их создание есть удел поэтов или философов.