Роль морских сил в мировой истории

Мэхэн Альфред Тайер

Одновременно с этими важными событиями подверглась нападению Манила. Англичане в Индии, имевшие в своем распоряжении большие ресурсы, сочли невозможным тратить на это предприятие усилия войск и флота метрополии. Победы на полуострове Индостан и полная безопасность там английских учреждений, господство на море позволили местной администрации самой организовать колониальную экспедицию на Филиппины. Она отбыла из Индии в августе 1762 года и, достигнув 19 августа Малакки, приняла на борт в этом нейтральном порту все необходимое для осады города. Голландцы, относившиеся с подозрением к английской экспансии, не решились отказать требованиям англичан. Экспедиция, полностью зависевшая от флота, привела в октябре к капитуляции всех Филиппинских островов (захваченные в Маниле в 1762 году секретные карты великих испанских открытий XVI и XVII веков на Тихом океане дали англичанам возможность организовать, например, экспедиции Кука, который во многих случаях точно знал, куда плыть (например, через опаснейший Торресов пролив,

открытый испанцем Торресом в 1606 году) и что «открывать» – ту же Австралию, точнее, ее восточный берег. – Ред.) и выплате ими выкупа на сумму в 4 миллиона долларов. Приблизительно в то же время флот захватил галеон из Акапулько с 3 миллионами долларов на борту, а английская эскадра в Атлантике перехватила корабль, перевозивший из Лимы для испанских властей серебро на сумму в 4 миллиона долларов.

«Никогда еще колониальная империя Испании не получала таких ударов. Испания, чье своевременное вмешательство могло бы изменить судьбу войны, вступила в нее слишком поздно, чтобы помочь Франции, но весьма своевременно, чтобы разделить с ней неудачи. Были основания опасаться большего. Опасности подвергались Панама и Сан– Доминго (остров Гаити), англо-американцы готовились к вторжению во Флориду и Луизиану… Захват Гаваны в значительной степени нарушил коммуникации между богатыми американскими колониями Испании и Европой. Утрата Филиппинских островов теперь отрезала ее от Азии. Обе потери вместе разорвали все торговые пути Испании и сообщение между частями ее обширной, но разъединенной империи» [100] .

100

Martin. Op. cit.

Выбор целей атак, обеспеченный кабинетом министров Питта, был стратегически правильным, эффективно подрывая материальные ресурсы военной мощи противника. Если бы планы Питта были осуществлены полностью и захвачена также Панама, успех мог быть еще более полным. Англия не воспользовалась, кроме того, преимуществом внезапности, на которую рассчитывал Питт, предвосхищая объявление войны Испанией. Но в течение короткого периода войны вооруженные силы Англии одержали триумфальные победы благодаря оперативности, с которой были претворены в жизнь разработанные планы, и благодаря уровню эффективности, к которому были подведены ее морские силы и администрация.

С захватом Манилы на Филиппинах военные операции прекратились. Девяти месяцев, считая от официального объявления войны Англией в январе, было достаточно, чтобы лишить Францию последней надежды и принудить Испанию к мирному соглашению с уступками по всем пунктам, которые послужили причиной ее враждебного отношения и претензий к Англии. Даже после приведенного краткого обзора событий едва ли стоит указывать, что быстротой и основательностью, с которыми была выполнена эта работа, Англия обязана своей морской силе, позволившей английским войскам действовать на дальних рубежах, на обширном пространстве, включающем Кубу, Португалию, Индию и Филиппины, без опасения за серьезные нарушения ее коммуникаций.

Перед тем как привести условия мира, которые должны были подытожить итоги войны, но формулировались небрежно из-за не слишком сильного желания английского правительства заключить его, необходимо обрисовать в общих чертах влияние войны на торговлю, на основы военной силы и национальное благосостояние.

Основная характерная черта этой войны может испугать из-за необходимости сделать парадоксальный вывод о том, что благосостояние англичан проявляется в многочисленных потерях.

«С 1756 по 1760 год, – констатирует французский историк, – французские каперы захватили у англичан более 2500 торговых судов. В 1761 году, хотя у Франции не было, можно сказать, ни единого линейного корабля в море и хотя англичане захватили 240 кораблей наших каперов, коллеги последних все же завладели 812 английскими судами. Такое количество трофеев объясняется колоссальным ростом английского торгового судоходства. В 1760 году, как утверждают, количество английских парусных судов в море достигало 8 тысяч. Из них французы захватили одну десятую часть, несмотря на сопровождение их военными кораблями и наличие крейсеров. За четыре года, с 1756 по 1760, французы потеряли лишь 950 судов» [101] .

101

Martin. Op. cit.

Но это несоответствие в потерях английский историк справедливо относит на счет «сокращения французской торговли и страха перед возможностью попасть в руки англичан, который удерживал многие французские торговые суда от выхода в море». Далее он указывает, что основные блага, приобретавшиеся благодаря боеспособности английского флота, проистекали отнюдь не из захвата судов. «Захваты таких территорий, как форт Дюкен [будущий Питтсбург], Луисберг, остров Сен-Жан, переименованный в остров Принца Эдуарда [в заливе Святого Лаврентия], овладение Сенегалом, а позднее Гваделупой и Мартиникой, явились событиями, столь же пагубными для французской торговли и колоний,

сколь выгодными для англичан»¹. Увеличение числа французских каперов, на взгляд информированного человека, было действительно знаком беды, указывающим на вынужденный простой кораблей торгового флота, экипажи и владельцы которых должны были заниматься подобными делами в целях выживания. Но этот риск не был абсолютно напрасным. Те же самые англичане признают, что в 1759 году потери в торговых судах превышали потери военных кораблей. В то время как французы тщетно стремились уравнять шансы на море и компенсировать свои потери, это не приносило пользы, поскольку «в постройке и вооружении кораблей они работали только на благо английского флота». Тем не менее, «несмотря на храбрость и бдительность английских крейсеров, французских каперов расплодилось так много, что в этом году они захватили 240 английских судов, в основном каботажных и мелких». В 1760 году власти определяют британские потери в торговых судах цифрой в более 300, а в 1761 году – свыше 800, в три раза больше, чем у французов [102] . Но английский историк добавляет: «Было бы неудивительно, если бы они захватили больше судов и более богатых. В то время как их торговля почти прекратилась и они располагали в море лишь немногими торговыми судами, торговый флот Англии бороздил все моря. Каждый год увеличивался оборот английской торговли. Деньги, расходовавшиеся на войну, возвращались посредством роста промышленности. Купцы Великобритании использовали 8 тысяч судов». Большое количество потерь англичан объясняется тремя причинами, из которых только первая могла быть устранена: 1) пренебрежением торговыми судами распоряжений кораблей сопровождения; 2) колоссальным числом английских кораблей во всех морях; 3) переводом всей морской силы противника в каперство. В течение того же 1761 года английский флот потерял один линейный корабль, который потом вернули, и тендер. В то же время, несмотря на разные обмены военнопленными, англичане содержали в плену 25 тысяч французских моряков, в то время как число пленных англичан во Франции составляло всего 1200. Таковы были результаты морской войны.

102

Campbell. Op. cit.

Наконец, резюмируя состояние торговли королевства в конце войны, после упоминания об огромных суммах монетарного золота и серебра, захваченного у Испании, историк пишет: «Это укрепило торговлю и послужило стимулом развития промышленности. Денежные переводы под иностранные субсидии большей частью оплачивались чеками зарубежных купцов, которые среди британских промышленников ходили наравне с векселями. Торговля Англии постепенно росла из года в год, и такие сцены национального процветания в ходе продолжительной, дорогостоящей и кровопролитной войны не демонстрировал никогда прежде ни один народ в мире».

При таких достижениях торговли и неизменных успехах оружия при практической ликвидации французского флота неудивительно, что союз Франции и Испании, который некогда угрожал будущему Англии и возбуждал страхи всей Европы, теперь воспринимался одной лишь Великобританией без малейшего страха и уныния. Испания из-за своего устройства и, особенно, разбросанности имперских владений была уязвима для нападения великой морской нации. И каковы бы ни были взгляды властей того времени, Питт и английская нация видели, что настал час, на который они тщетно надеялись в 1739 году, поскольку то мирное время и упорное пристрастие к миру тогдашнего премьер-министра ослабили английский флот. Теперь же Англия далеко простирала свои длани и брала все, что желала. Не было бы границ ее приобретениям, если бы снова не пришел к власти кабинет министров, воспринимавший интересы страны превратно.

Положение Португалии относительно Великобритании уже упоминалось, но оно заслуживает несколько большего внимания в качестве примера элемента морской силы, опирающейся не на колонии, но на альянс, заключенный как по необходимости, так и по благоразумию. Вышеуказанные торговые связи двух стран крепли благодаря прочнейшим политическим связям. Два королевства были расположены таким образом, что имели мало оснований бояться друг друга, но могли рассчитывать на взаимные выгоды. Португальские гавани давали приют и снабжение английскому флоту, в то время как последний прикрывал интенсивную торговлю Португалии с Бразилией. Антипатия между Португалией и Испанией вынуждала первую искать союзника, одновременно сильного и расположенного на удалении. Ни одна из стран не подходила на эту роль более, чем Англия, которая, в свою очередь, всегда извлекала большие выгоды из отношений с Португалией в ходе войны с любой из держав Южной Европы.

Это английский взгляд на проблему, которая для других выглядит неким союзом между львом и ягненком. Абсурдно называть державу, располагающую таким флотом, как английский, «далекой» от малой морской страны, подобной Португалии. Англия остается (и еще больше была в то время) страной, флот которой мог дойти куда угодно. Противоположный взгляд на проблему, в то же время иллюстрирующий полезность альянса, был аргументированно изложен в меморандуме, которым короны Франции и Испании под безобидным видом приглашения в союз толкали Португалию на объявление войны Англии.