Роман Арбитман: биография второго президента России

Гурский Лев Аркадьевич

Позволим себе экскурс в будущее. В апреле 2008 года, подводя первые итоги правления Романа Ильича, его сторонники с гордостью утверждали: все восемь лет Арбитман был последовательным сторонником гласности в России; под давлением Кремля не была закрыта ни одна телепередача на центральных каналах. О том же говорится и в статье Мал-кольма Такера «Свободный эфир»: «В общении с прессой, в том числе электронной, президент Арбитман преподал урок подлинной демократии, без примеси авторитаризма…»

Увы, это утверждение истинно не на все сто процентов: по крайней мере одна передача уж точно была закрыта в первый же год президентства Арбитмана — не по приказу главы государства лично, но под мягким давлением Кремля. Речь идет о программе Валдиса Пельше «Угадай мелодию». Сам Валдис Янович

и поныне сохраняет молчание, избегая интервью, однако журналист А. Колесников сумел разговорить телеоператора с ОРТ, и тот поведал о записи новогодней программы в начале декабря 2000 года. Среди участников передачи — актеров, звезд эстрады, топ-моделей — находился сам президент Арбитман, к финалу игры установивший своеобразный антирекорд: из 20 предложенных мелодий он узнал всего три. Среди угаданных были «В траве сидел кузнечик», «Боже, царя храни!» и «Арлекино», но и в последнем случае Роман Ильич перепутал мелодию припева, да к тому же назвал героя Чипполино.

В числе неузнанных, увы, оказалась мелодия тогдашнего гимна России (музыка М. Глинки). «Глава государства покинул «Останкино» в крайне дурном расположении духа, — комментирует А. Колесников, — запись размагнитили, новогоднюю передачу переписали уже в другом формате, но осадок остался». Точно неизвестно, когда начались и сколько продолжались консультации Кремля с депутатскими фракциями, но в конце декабря того же года президент, выступив в Думе, озвучил предложение поменять существовавший гимн России на другой — вместо «Патриотической песни» утвердить «Боже, царя храни!» (музыка А. Львова) как более доходчивый и запоминающийся.

Думские коммунисты поначалу встретили идею Арбитмана в штыки. И по сей день не утихают версии о том, что в первый год после выборов Роман Ильич всерьез лелеял идею восстановить царское правление и чуть ли не объявить себя помазанником. Но, как видим, у этой истории более очевидный бэкграунд, не имеющий отношения к реставрации монархии.

Историки М. Такер и К. Исигура дружно сходятся во мнении о том, что кандидатура баснописца Сергея Михалкова как автора нового текста гимна (вместо прежних стихов В. Жуковского) была предложена администрацией президента, чтобы утихомирить коммунистов и всех тех, кто ностальгировал по СССР. «Правда, — с иронией замечает в этой связи А. Колесников, — каков был михалковский гимн в полном виде, публика так и не узнала (по слухам, там присутствовали слова «орел», «знамя», «время», «пламя», «племя» и др.). Роман Ильич, получив текст, быстро понял, что сам он выучить его не в силах и нечего мучить других. А потому распорядился оставить только первую строчку, разрешив вместо остальных петь «ля-ля-ля»; выход и простой, и мудрый».

Как все мы теперь знаем, окончательный вариант выглядит так: «Боже, страну храни, / Ля-ля-ля-ля-ля-а-а,/ Ля-ля-ля-ля-а-а,/ Ля-ля-ля-ля-а-а-а-а!». Это первый наш гимн, слова которого не требуют заучивания. «Президент принял нетривиальное, но эффективное решение, — имел мужество признать депутат Госдумы от КПРФ Василий Шандыбин. — Хоть мы и оппонируем компрадорам и комбатантам из Кремля, в данной ситуации вердикт Арбитмана отвечал фундаментальным интересам всех социальных страт…» Вторила парламентарию и экс-чемпионка мира по синхронному плаванью Мария Киселева: «Роман Ильич облегчил нам жизнь. Раньше исполнение гимна на пьедесталах почета было слабым звеном в процедуре награждения наших олимпийцев, а теперь мы можем петь в полный голос». Как видим, истоки некоторых судьбоносных решений президента Арбитмана и впрямь находятся в его школьном прошлом.

А теперь возвратимся обратно в 70-е — во времена учебы героя нашей книги. Каким же был юный Рома в школе? Оппоненты Романа Ильича часто и с удовольствием цитируют главу «Ромочка — молодой негодяй» из мемуаров писателя-эмигранта Эдуарда Тополя, закончившего ту же саратовскую школу № 37. Бойкое перо Тополя очерчивает на редкость отталкивающий образ маленького зазнайки, зубрилы и отличника, которого-де соученики частенько поколачивали за вредность, а он, в свою очередь, беспрестанно жаловался на одноклассников завучу; при этом сам же втихую не стеснялся обижать всех тех, кто

младше него, и, кроме того, мучил кошек, гонял собак, дергал за косички девочек и швырялся камнями в голубей. Поскольку перед нами — хитроумная смесь воспоминаний с беллетристикой, а будущий президент носит тут прозрачную фамилию Панцерман, автора невозможно обвинить в клевете. Досадно, однако, что некоторые биографы Арбитмана, в том числе А. Филиппов, предпочли довериться сочинителю, хотя простейшее сопоставление дат (Тополь перешел из бакинской школы в саратовскую только в сентябре 1979 года, когда Арбитман уже два месяца как сдал выпускные экзамены) лишает автора права называться очевидцем и переводит его в разряд мистификаторов.

Значительно большего доверия заслуживают воспоминания подлинных одноклассников будущего российского лидера (часть этих текстов вошли в двухтомный сборник «Годы учения Романа Арбитмана», а некоторые хранятся в школьном архиве). Среди тех, кто проучился бок о бок с Романом Ильичом от первого до десятого класса, есть немало уважаемых людей, известных далеко за пределами Саратова: популярный адвокат Леонид Гейзин, ветеран афганской кампании генерал-лейтенант Сергей Волков, член-корреспондент РАН Марина Мореханова, вице-президент Российской торгово-промышленной палаты Сергей Степаненко, книгоиздатель Вадим Назаров, лауреат Пушкинской премии, ныне живущий в Киеве детский поэт Евген Клюев, известный тренер-тяжелоатлет Борис Шахмурадов и еще многие другие — врачи, учителя, бизнесмены, менеджеры и пр.

Все одноклассники, не сговариваясь, по-доброму рассказывают о бывшем соученике. Конечно, здесь тоже не обходится без легких гипербол — уже со знаком «плюс». Скажем, рассказ С. Степаненко о том, как шестиклассник Рома сумел «отменить» трудную контрольную работу по математике, больше похож на анекдот (якобы Арбитман перед началом урока «завел математичку мудреным вопросом о какой-то заковыристой формуле и проговорил с ней без малого сорок минут, так что на контрольную не хватило времени». Что интересно, сам Арбитман будто бы потом признавался, что «формула ему приснилась и смысла ее он не знал, а математичке просто поддакивал, делая умное лицо…»).

Еще одна история в изложении Л. Гейзина и вовсе напоминает сказку: «В воскресенье мы собрались всем классом ехать в лес, но когда пришли на трамвайную остановку, началась гроза, и казалось, конца ей не будет. Мы уже хотели возвращаться по домам, но тут Арбитман вдруг сказал, что через семь минут дождь пройдет, — и угадал, минута в минуту…»). Этот же рассказ, кстати, можно найти и в других воспоминаниях одноклассников; остальные, правда, пишут не о чудо-прозорливости, а о том, что Рома был единственным, кто перед поездкой, вероятно, додумался прослушать прогноз погоды…

Нравится кому-то или нет, но главный герой мемуарной книги «Годы учения Романа Арбитмана» не соответствует избитому стереотипу отличника-зубрилы. Он участвует в футбольных матчах, не манкирует коллективными драками, прогуливает физкультуру, дает списать домашние задания, готовит приятелям шпаргалки по гуманитарным дисциплинам, проверяет диктанты у соседей по парте, а в случае острого цейтнота сам может написать за одноклассников сочинения на свободные темы. Две из таких работ — «Как я провел лето» (4 класс) и «Мое любимое комнатное растение» (6 класс) — хранятся сегодня в домашних архивах Е. Клюева и В. Назарова.

Среди тех, кому наш герой помогал с особенной охотой все десять лет учебы, была Лидочка Виноградова — первая и единственная любовь Романа Ильича. Меньше чем через год после выпуска они расписались в Октябрьском отделении ЗАГС города Саратова.

Глава V

Личная жизнь: быль и небылицы

В этой главе нам придется, нарушив хронологию, забежать вперед, чтобы заранее расставить акценты и больше не отвлекаться на столь деликатную тему. Всякая публичная фигура, как водится, напоминает новогоднюю елку: чем выше рейтинг и внушительней масштабы, тем больше у окружающих возможностей понавесить всюду блестящих стеклышек, приляпать анилиновых липучек, мигающих гирлянд, пустышек в ярких обертках, мишуры и прочего мусора.