Роман для нежных женских душ. Часть вторая
Шрифт:
И вдруг Катю осенило. Зачем ждать, пока Ольга наберется решимости продолжить поиски? А что, если она сама попробует отыскать Ольгиных родственников? Катя звонко шлепнула себя по лбу – вот тетеря, как же эта мысль не приходила ей в голову раньше?
Поразмыслив, она решила для начала поговорить с Вадимом – его мать Инга Леонидовна работала в обществе Красного Креста, там занимаются поиском пропавших. На ее помощь Катя особенно не надеялась, хотя у Вадима с матерью прекрасные отношения, и если бы он попросил помочь…ну хотя бы пусть просто подскажет порядок оформления запроса. Или посоветует, как связаться с теми, кто искал родственников, может, люди поделятся опытом. Напрямую
Прекрасным летним вечером, когда даже в загазованном московском воздухе сквозит запах цветущих лип, Катя и Вадим медленно шли по набережной Яузы. Домашние уехали на дачу, концерт приезжей джазовой знаменитости, после которого они направились домой к Кате, превзошел ожидания (и оправдал Катины траты), и эта вечерняя умиротворенная прогулка казалась иллюстрацией счастливой семейной жизни.
Наш вальяжный дизайнер был в отличном расположении духа Поддерживая под локоть свою спутницу, Вадим увлеченно рассказывал ей свои новости, время от времени взмахивая левой рукой, чтобы подчеркнуть то впечатление, которое, судя по его словам, произвел на потенциального заказчика его проект убранства холостяцкого лофта
– Вообрази – хоть и в погонах, но оказался не совсем сапог, смог оценить уникальность моего стилистического решения. Хотя, в итоге, думаю, что сработал базовой фактор. Ведь что в нашем деле главное? Правильно – понравиться заказчику!
Катя слушала внимательно, ритмичные прикосновения ее тела приятно щекотали воображение, меню ожидавшего ужина полностью учитывало вкусы Вадима (отбивные, картошечка с огорода, салат, заправленный нежнейшим майонезом Катиного приготовления). Плотоядно улыбаясь, он развернул к себе спутницу, с затяжкой поцеловал ее.
Нет, все-таки он правильно поступил, позволив Кате присутствовать в его жизни. Мама, бесспорно, права: среди знакомых можно было выбрать женщину моложе, красивее, наконец, обеспеченнее. Однако Кате следовало отдать должное, она обладала рядом ценных качеств – она его понимала, на свободу не посягала, сама зарабатывала, да и по части основного инстинкта была далеко не худшим вариантом.
В конце концов, родила ему сына, и неплохо его воспитывает. О ее статусе он предпочитал не задумываться. Ну какой там статус, чесслово? Ни рождение ребенка, ни длительный срок их отношений не казались Вадиму основанием для изменения в своих анкетах графы «семейное положение». Само слово «жена» он считал допотопным, вульгарным и совершенно не отвечающим духу времени.
– Вадик – Катя промокнула выплеснувшийся на поднос кофе, поставила на стол кувшинчик с горячим молоком – я хотела кое о чём тебя попросить.
– Все, что захочешь, дорогая – щурясь со сна, радостно отозвался любимый человек. Он пребывал в отличнейшем расположении духа. Ночью расслабился по полной, и собой, и Катей остался доволен. Правда, партнерша на сей раз была холодновата, но это лишь обострило его желание и придало особую пикантность сексу. Притом он прекрасно, со вкусом выспался! Но утром сладкое послевкусие исчезло, вернее его прогнала Катя своей неуместной просьбой. Вадим поскучнел, и не смог справиться с подступившим раздражением.
– Понимаешь –сказал недовольно, отстраняясь от прижавшейся к его плечу Кати – как-то не хотелось бы подключать мою маму. Ты даже не представляешь, как она устает на работе, какая на ней лежит ответственность! Кроме того, она человек сложный, обстоятельный, ее будут интересовать мельчайшие подробности, начнутся переживания–а ведь она гипертоник! Немолодой уже, глубоко нездоровый человек– откинув голову, он укоризненно посмотрел на Катю.
Прочувственно вздохнув, Вадим и сам на мгновение поверил в нарисованную картину, хотя Инга Леонидовна, яркая, гиперактивная, отчаянно молодящаяся дама, вряд ли узнала бы себя в описании сына.
Катя растерянно молчала. «Ну зачем он так? Речь ведь шла не о помощи, а просто о» – Катя замешкалась, подбирая нужное слово – «ну, скажем, о небольшом одолжении. В чем трудность-то?»
– Твоя швейцарская приятельница взрослая и самодостаточная женщина, наверняка приученная самостоятельно решать свои проблемы. Не сомневаюсь, что она и средствами для этого располагает. Знаешь, я просто не могу тебя понять. – он раздраженно отбросил в сторону скомканную льняную салфетку.
Салфетки из бумаги Вадим считал «плебейским атрибутом. Катя особой проблемы в этом не видела – мало ли какими причудами люди мучаются?– поэтому при их совместной трапезе стол был всегда накрыт скатертью, а слева от тарелки лежал мягкий полотняный треугольник. –Бесспорно, близкие люди вправе рассчитывать на тебя, но тратить время, так возбуждаться из-за какой-то дальней знакомой…
Катя молчала, но по выражению ее лица Вадим понял, что продолжать не следует. Он пожал плечами и, сохраняя обиженный вид, положил себе на тарелку оставшиеся в миске сырники, зачерпнул сметаны. С творожных кругляшек, сквозь запечённую корочку которых выглядывали темные изюминки, медленно сползали густые белые потеки. Почти семейный воскресный завтрак закончился в тишине.
* * *
Вадим появился в жизни Кати в тяжёлый для неё период: в больнице медленно угасал безнадёжно больной отец, а привыкшая видеть в муже опору Софья Дмитриевна совершенно растерялась и никак не могла собраться с духом, чтобы признать новую реальность. Теперь они с дочерью могли рассчитывать только на собственные силы и обходиться весьма ограниченными средствами.
Самоотверженно любившая отца Катя, бледная от постоянного недосыпания, ежедневно навещала его, возвращаясь домой только к полуночи, забываясь коротким сном в ярко освещенных подрагивающих вагонах столичного метро.
Однажды она уснула крепче обычного и её не сразу разбудил сидящий рядом попутчик, чьё плечо послужило Кате подушкой. Попутчик был молод, вежлив и его закрывающие шею шелковистые каштановые волосы были чисто промыты и отливали рыжеватым оттенком. Прощаясь у Катиного подъезда (11-этажная кирпичная башня возвышалась в двух шагах от станции метро), они договорились встретиться на следующий день, чтобы вместе отправиться в больницу. Вадим сдавал там анализы на тревожащую его аллергию и на этот раз намеревался ехать на другой конец города на машине.
Катя быстро привязалась к обходительному и неторопливому дизайнеру. Среднего роста, склонный к полноте, слегка раскачивающийся при ходьбе он казался влюбленной девушке неуклюжим медвежонком – сходство усиливала модная трехдневная щетина на щеках – который вот-вот вырастет и станет защитником и добытчиком для девочки Маши – т.е., конечно, для девушки Кати.
Однако милый неповоротливый медвежонок быстро превратился в довольно корпулентную взрослую особь, обладающую устойчивым здоровым аппетитом, в том числе и сексуальным, но привычек детули менять не собирался. Вечный мальчик в глазах обожавшей его матери и двух одиноких теток, он не сомневался в том, что сам факт его существования делает окружающих счастливыми. К примеру, мысль о том, что Катя может его оставить, ему просто не приходила в голову. Вадим охотно позволял любить себя, был не груб, обходителен, и в хорошем расположении духа являл собой море обаяния.