Роман, написанный иглой
Шрифт:
Девушка не слышала этого голоса, такого знакомого— басовитого, раскатистого. Она в который раз впала в беспамятство.
Катя ещё не знала, какую удивительную встречу уготовила ей судьба.
… Взобравшись как можно выше в тёмное вечернее небо, самолёт крался через линию фронта. Гул моторов всё же выдавал его. Сверкающие звёздочки зенитных снарядов взяли самолёт в кольцо. Казалось, ещё несколько ярких вспышек, и самолёт, охваченный пламенем, гигантским факелом рухнет…
Самолёт продолжал
Майор Рагозин облегчённо вздохнул. Вытер пот со лба. Задумался. До чего же переменчива человеческая жизнь. Ещё совсем недавно он трудился, как вол, в райкоме партии, и для всех он был товарищем Рагозиным или просто — Петром Максимовичем, носил затрапезный пиджачок, москвошвеевские брючки «в ёлочку» и выглядел абсолютно штатским человеком. А нынче он — майор, командир Ясновского партизанского отряда!
Мало кто знал, что Пётр Максимович в гражданскую войну служил в Первой конной, отличился в боях.
Когда-то он мечтал о военной стезе. Но вышло по-иному. Его демобилизовали из кадров и «бросили» на партийную работу. Пётр Максимович всем сердцем полюбил эту хлопотную, подчас изнурительную жизнь партийного вожака. О, эта удивительная «работа на износ»! Встречи с людьми и составления отчётов величиной с простыню, тщательное, кропотливое изучение души человеческой и заседания до третьих петухов! «Прислуга за всё», — любил шутя говорить Пётр Максимович. И в самом деле, кем только не должен быть настоящий партийный вожак! Психологом и бухгалтером, лектором, юристом, специалистом по охране труда, экономистом и ещё бог знает кем!
По ко всему этому — Рагозин чувствовал всем сердцем — партработник обязан быть и военным. Ещё в начале тридцатых годов, когда Пётр Максимович работал на Украине, он вновь добровольно занялся изучением военного дела. Но теперь речь шла не о том, чтобы в совершенстве владеть шашкой, лихо скакать па коне. Тогда между западной границей и строившейся линией обороны, отстоявшей от кордонов километров на сто сто пятьдесят, была создана партизанская зона, на случай, если агрессор всё же прорвётся на нашу территорию. В числе тысяч других проверенных донельзя людей Рагозин научился прыгать с парашютом, пользоваться радиопередатчиком и собирать его из деталей, купленных в радиомагазинах, в совершенстве изучил подрывное дело и особенности партизанской тактики.
Пётр Максимовну был счастлив, что ему оказали такое доверие. Он хорошо понимал: для того, чтобы строить социализм, надо уметь надёжно защищать его от врагов. Фашистский зверь готовился к прыжку. Война назревала. Гитлеровский рейх вооружался до зубов.
Когда грянула война, Рагозин в первый же день явился в военкомат. Ему вежливо сказали: «Все хотят на фронт. Вы партийный работник и должны показывать пример дисциплинированности». Он согласился с этим доводом. Пример показывал. Но тайно для окружающих писал десятки заявлений: «Отправьте на фронт!» На фронт его не пустили и влепили выговор по партийной линии.
Пётр Максимович притих на некоторое время. Но вот немецкие орды прорвались на Северный Кавказ, над Нальчиком нависла угроза, Рагозин страдал, не зная, как поступить. Будь что будет! Он сел писать очередное заявление. Именно в этот момент явился нарочный.
.. «Пожилой полковник с двумя орденами Красного Знамени на гимнастёрке встретил Рагозина с весёлой усмешкой.
— Опять вам не повезло, товарищ Рагозин. Видать, судьба такая — в тылу работать.
У Петра Максимовича ёкнуло сердце. Полковник, заметив его смятение, сжалился.
— До сих пор вы работали здесь, — полковник подошёл к висевшей на стене карте, расцвеченной флажками, обозначающими линию фронта, и провёл указкой восточнее флажков. — А теперь милости просим сюда пожаловать, — он скользнул концом указки западнее флажков. — Ну как, согласны?
И вновь ёкнуло у Рагозина сердце, на этот раз от восторга.
— Так точно, согласен! — ответил он по-военному.
— Вот и прекрасно, майор Рагозин. Послезавтра вылетаете в Москву. Там получите инструкции. Желаю успеха.
Самолёт летит, летит в тёмном небе.
Как давно и недавно всё это было: расставание с женой, дочерью, с товарищами, долгий, едва не кончившийся катастрофой полёт в Москву (наскочил немецкий ночной истребитель), инструктаж в Москве.
… Самолёт плавно развернулся, заскользил вниз, и майор увидел в иллюминатор сигнальные огни — пять костров, выложенных конвертом.
Ещё вираж, самолёт пошёл на посадку. В душе Рагозина защемило: «А вдруг ловушка!..» Он отгонял эту мысль, однако она нет-нет да и выскакивала из тайничка сознания: «А вдруг!..»
Самолёт промчался над верхушками леса. Ещё несколько секунд, и он запрыгал по неровной посадочной площадке. Распахнулась дверца, майор увидел группу людей. Они что-то кричали, размахивали руками. Из толпы шагнул высокий военный лет двадцати пяти.
— Товарищ майор, Ясновский партизанский отряд…
Славное, улыбчивое лицо молодого человека стоило десятка паролей: свой, родной человек, сразу видать. Рагозин снял руки с ППШ и, по старой партийной привычке, сразу же перейдя на «ты», оказал:
— Ладно, комиссар, докладывать после будешь. И причём — подробно. А сейчас… Здравствуй, комиссар!
— Здравия желаю, товарищ командир партизанского отряда.
— Ишь ты какой уставник! Что ж, это неплохо. Однако не будем терять времени. Самолёт не только нового командира доставил. Есть и оружие, и боеприпасы, и обмундирование. Даже свежие газеты имеются. Всего попомногу. Тяжелораненые подготовлены к эвакуации на «Большую землю»?
— Так точно.
— Видать, из строевиков?