Роман, написанный иглой
Шрифт:
Старшая женщина первая нарушила молчание.
— Извините, пожалуйста, вы случайно не из кишлака Кайчилик?
— Именно, именно, многоуважаемая ханум! Я в этом кишлаке родился и вырос. — Магазинщик долго подыскивал «учёное» слово и наконец добавил торжественно: — Абориген я!.. А вон он и кишлак Кайчилик. Скоро въедем, — Мирабид принялся расхваливать красоты родного кишлака.
Младшая перебила Мирабида.
— Тогда вы, конечно, сможете показать нам дом тёти Хаджии Шакировой?
— Ещё бы, прекрасная
— Её сын Рустам на фронте…
Мирабид бесцеремонно уставился на девушку. Ах, какая красотка! Глаза огнём горят, личико нежное… Те-те-те! Уж не завёл ли себе хитрец Рустам в дальних краях… Мирабид почувствовал в груди ревнивое чувство. Счастливчик! Везёт ему на красоток. С замиранием сердца спросил:
— Извините за нескромность, вы в гости к тётушке Хаджие или…
— Как вам сказать, — ответила девушка. — Рустам нас пригласил. А вот примет ли нас его мама?.. Из Нальчика мы эвакуировались.
— Примет, конечно, примет! — уверил Мирабид. — Воля сына для неё закон.
Светлана с любопытством приникла к окну. Дождливая погода не портила прекрасного пейзажа. Сплошная экзотика. Простор полей, диковинные деревья с торчащими во все стороны тонкими ветвями…
— Тутовник, — услужливо пояснил Мирабид. — Эти деревья всякий раз обрезают, листьями откармливают тутовых червей, чтобы шёлк давали… А вот там, вдали, видите громадные деревья? Это чинары, царицы местной флоры, — хромец ухмыльнулся, довольный ввёрнутым им словечком «флора».
«Эмка» проехала ещё немного — впереди выстроились как на смотру рослые тополя. За ними открывался кишлак — глинобитные дувалы, приземистые домики с плоски— мл крышами. Светлана опустила стекло. Вместе с ветром в машину влетел багряно-золотой лист чинары — разлапистый, массивный. Девушка осторожно положила диковинный лист на ладошку, залюбовалась.
— Мамочка, взгляни, какой чудесный!
— Да, доченька. Словно из червонного золота вылит. Удивительная природа. Печальная и радостная. Как хорошо, что Рустам пригласил пас. Славный молодой человек,
«Славный! — со злобой подумал Мирабид. — Вот негодяй! Он не только дочку, но и мать успел заморочить». Вслух же произнёс:
— Мы, узбеки, народ гостеприимный. Если тётушка Хаджия затруднится приютить вас, то милости прошу в мой дом. У меня просторно. Будете жить — как на даче.
— Спасибо, спасибо, добрый вы человек, — поблагодарила старшая. — Думаю, всё обойдётся, но за приглашение большое спасибо.
Мирабид склонил голову, прижал руку к сердцу. «Ловко я! — похвалил он сам себя, — Надо войти в доверие к мамаше с дочкой. Пригодятся… Ну и Рустам — тихоня! Нигде не теряется».
Хромой магазинщик, завистник и плут, уверил сам себя, что в отношениях между Рустамом и приезжей цыганистой девушкой что-то не чисто. Ему хотелось в это верить. Очень хотелось. Вот он и поверил. А раз так — надо открыть глаза Мухаббат на всю эту неприглядную историю. Да и как же иначе? Мужчина приглашает в свой дом девушку!.. Какая наглость! Совсем совесть потерял учителишка.
Сказав шофёру, чтобы он свернул во второй переулок справа, Мирабид расплылся в улыбке:
— Вот вы и приехали, дорогие гости. Счастливая тётушка Хаджия! У нас недаром говорят: «Гость в дом — счастье в дом».
«Эмка» остановилась. Мирабид первым выбрался из машины, с удивительным проворством подбежал к калитке и закричал — так, чтобы соседи слышали:
— Тётушка Хаджия! Открывайте, к вам родственники приехали. Тётушка Хаджия! Встречайте новых родственников. Рустамджан прислал!
Он кричал по-узбекски. Евдокия Васильевна и Светлана нечего не поняли. Зато поняли соседи. Из калиток выглянули любопытные. Тётушка Хаджият, услышав надрывный крик Мирабида, переполошилась, второпях перепутав галоши, — правый на левую ногу надела, левый-на правую, выбежала за калитку. Она ничего не понимала — какие такие родственники?
Мирабид не без ехидства пояснил:
— Принимайте родственничков, тётушка Хаджия! Ваш дорогой сын Рустам прислал с фронта сноху вместе с матушкой.
В соседних калитках зашушукались. Тётушка Хаджия сразу вспомнила: о матери с дочкой писал ей Рустамджан и просил приютить, если приедут. Тётушка Хаджия засуетилась, ехидное замечание Мирабида пролетело мимо её ушей. Господи, дорогие гости! Они видели Рустамджана, разговаривали с ним, они могут рассказать о её ненаглядном сыночке! И красивые-то какие! Что мать, что дочь! С Рустамджаиом за одним столом сидели, а когда прощались, наверное, руку ему пожимали.
— Ох, радость-то какая! — запричитала тётушка Хаджия. — Гости дорогие… Быть мне рабой ваших прекрасных глаз, видевших моего ненаглядного сыночка! Пусть прах с ваших ног будет сурьмой для моих бровей Милости… Милости прошу в наш дом… Лишь бы Рустам, сын мой любимый, был жив и здоров.
Тётушка Хаджия нежно, будто сына родного, обняла Евдокию Васильевну, Светлану, поохала, поахала, спохватилась — повела в дом, приговаривая:
— Радость!.. Радость-то какая. От сыночка… От Рустамджана.
Тем временем Мирабид с шофёром занесли немудрёные пожитки приезжих. Магазинщик ликовал в душе: пойдут по кишлаку слухи! Что, гордячка Мухаббат, здорово тебя ненаглядный твой Рустам надул?
Окончательно распоясавшись, Мирабид вновь пустил шпильку.
— Ай да Рустам! Сообразительный малый. Без свадебного пира обошёлся. Так и быть, за мной чёрный баран. Сделаем думба-джигир — на том и делу конец.
На сей раз тётушка Хаджия рассердилась.
— Не всякая шутка хороша, Мирабид. Вы же не за прилавком сейчас, чтобы всякий завалящий товарец подсовывать.