Роман о любви, а еще об идиотах и утопленницах
Шрифт:
Андрей позавтракал яичницей. Кристина не звонила уже несколько дней, сколько, точно он не знал, заходить к ней без предварительной договоренности по телефону она запрещала. Зато почти каждый день он бывал у Марианны, это сделалось потребностью души, и чем дольше он не видел ее, тем мучительнее его терзала теперь разлука. Он, уже не стесняясь присутствия ее мужа Мелодия или кого-то из его собутыльников, тихо разговаривал с ней, согревая ее прохладную руку в своих руках, он говорил и говорил… Он говорил о чудесах стран, в которых они побывают, когда смогут уехать отсюда, о просторах Африки, об океанской глади, которая будет перед их глазами во время кругосветного путешествия; они посетят
Часто Андрей проводил возле спящей целые дни, к ней он шел, как на праздник.
— Слушай, Мелодий, отдай мне ее, — сказал он однажды, когда тот дошел в своей нетрезвости до состояния, в котором был, по наблюдению Андрея, наиболее сговорчив.
— Нет!! — заорал тот истеричным голосом. — И не проси. Меня бабка тогда со света сживет и коляску давать не будет.
— А если я тебе коляску достану? — не отставал Андрей.
— Доставай, посмотрим тогда, ты ее фиг достанешь. Но она все равно квартиру мою подожжет, стерва старая.
Андрей потратил не один день, пока в задрипанной комиссионке нашел старую инвалидную коляску. Теперь уже неделю она стояла у него дома, а он подыскивал подходящий случай, чтобы снова завести этот разговор с Мелодием.
Андрей теперь выходил из квартиры с особой осторожностью, на случай побега имея при себе паспорт и некоторую сумму денег. Больные люди, которыми теперь кишела их лестница, как правило, не проявляли агрессии, всплески эмоций возникали у них редко, по причинам необъяснимым. Иногда Андрей в глазок следил за тем, как они шляются по лестнице вверх и вниз, слюнявые, пузатые, хохочущие, плачущие… многие забывали, в какой квартире живут, судя по всему, главенствовала у них демократия — вожаки, из буйных и сообразительных, разгоняли жильцов дома по квартирам после двенадцати вечера, а будили в семь. Зато уж когда приезжал автомобиль с едой, высыпал со своими алюминиевыми мисками весь дом. Три раза в день автомобиль останавливался возле парадной Андрея, и все сумасшедшие выстраивались в очередь за горячей пищей. Сюда же слетались стаи уродливых птиц, сбегались переделанные кошки — вся живность дома, — им тоже доставалось. На эту очередь через маленькие запыленные оконца с изумлением и завистью глядели подвальные бомжи. Однажды они сунулись в нее со своими мисками, но, сколько ни искажали свои лица психическими (по их разумению) гримасами, все равно два здоровых мужика выявили и пенделями выгнали их из очереди. Теперь они изучали жизнь идиотов через окна, завидуя и втайне надеясь перенять их гримасы, чтобы тоже получать горячий обед бесплатно.
Андрей дождался, когда новые соседи получили завтрак и машина уехала. Потом он долго стоял, приложив к входной двери ухо, ловя случайные или неслучайные звуки, но теперь, потому как новые соседи имели обыкновение не закрывать входные двери, лестница была полна не только звуков, но и движения. Андрей неслышно открыл замок и шагнул за дверь. Взвыв от боли, вверх ринулась кошка: Андрей, не разглядев, наступил ей на хвост. Во внешности этой кошки тоже была какая-то неразбериха, как и у всех жильцов дома, но Андрей уже перестал обращать на это внимание. Он на цыпочках спустился к входной двери и вышел из парадной. Барабанная дробь ударила по напружинным нервам. Андрей вздрогнул, обернулся. За спиной стоял дурачок — вечный его спутник — и барабанил со счастливым лицом. Барабанщик чем-то нравился ему, Андрей достал из кармана леденец и протянул идиоту. Тот, счастливый, тут же засунул его в рот. «Ну и хрен с ним, пусть все знают, что я иду, — подумал Андрей. — Сколько можно бояться?» И под барабанную дробь направился к остановке автобуса.
Андрей приехал к дому Марианны в полдень. Сегодня он собирался провести решительный разговор с Мелодием и потребовать от него, чтобы он немедленно подал на развод. Андрей сам готов был жениться на Марианне, но понимал, что брак их никто не зарегистрирует. Кристина, правда, ему тоже очень нравилась, но иначе, и, если бы вдруг его поставили перед окончательным единственным выбором навсегда, Андрею было бы трудно, даже, пожалуй, и невозможно сделать его.
Он уже подходил к дому, когда мимо него торопливо прошел низкорослый человек в длинном кожаном пальто. Что-то знакомое показалось в его лице, фигуре. Андрей уже завернул во двор, но, пройдя несколько шагов, повернул назад.
— Ну, ты, гаденыш, у меня сейчас получишь, — прошептал он сквозь зубы, прибавляя шаг.
Заморыша он вскоре нагнал. Это был тот самый докторишка, который сначала бил его возле дома, обзывая «рослым», а потом пугал в клинике Юрия Анатольевича. Бывшего мужа Кристины он бить бы не осмелился, а этого гаденыша можно и даже нужно.
«Я клятву Гиппократа не давал, так что буду бить сильно, но аккуратно», — подумал Андрей и улыбнулся злорадно, он был уверен, что справится с плюгавым докторишкой, ведь он в детстве занимался боксом.
Маленький человек свернул на улицу Зверинскую, Андрей последовал за ним и, повернув за угол, увидел, что докторишка уже не один: под руку он держал даму ростом выше него, в черном пальто, сиреневом платке на голове… Кристина!.. Андрей бросился за водосточную трубу, сердце бешено заколотилось. Значит, Кристина…
Кристина с коротышкой зашли в подворотню, видно было, что они очень торопятся. Андрей, подождав немного, пошел за ними. За помойкой в углу двора хлопнула входная дверь. Он подошел к двери, медленно открыв ее, проник в парадную.
Здесь было темно, хоть глаз выколи. Андрей замер, стараясь не дышать, чтобы не выдать своего присутствия. Из открытой в подвал двери тянуло вонючей сыростью. Слышно было, как капала вода из прохудившейся трубы.
— Все вроде тихо, — донесся до него голос плюгавого. — Наверное, показалось.
— Сходи проверь все-таки.
Андрей насторожился, готовый в любой момент выскочить во двор или лучше, пожалуй, двинуть в рожу этому поганцу, а уже потом выскакивать. «Ну, давай, спускайся! Я с тобой поговорю коротко».
— Да ладно, нет же никого, мнительная ты чересчур стала. Так когда это будет?
— В четверг в десять вечера. Вот посмотри, какую я приготовила.
Зашуршала газета.
— Да-а… Такую сразу не перекусишь, — похвалил плюгавый. — А сюда что?
— Сейчас покажу, — снова зашуршала газета.
— Ух, ты!
— На заказ делали, в мастерской пришлось такую историю выдумывать. Ничего, правда?!
— Не то слово! Это просто изощрение какое-то!
Что-то снова звякнуло. Кристина довольно захихикала.
— А с Андреем что? — спросила она.
Андрей напряг слух.
— С ним-то все ясно. Он на смену пола назначен на среду. Все компоненты завтра поступят.
Андрея бросило в пот, он глотнул воздух.
— Ясно, — голос Кристины звучал спокойно.
— Я ассистирую на операции. Рослая тетка из него выйдет, не менее привлекательная, чем гомосексуалист всея Руси Боря Моисеев. Я лично люблю рослых женщин… Таких, как ты…
— Ну, перестань!!
— Ты его любишь?
— Не твое дело. Всё, пошли.