Роман о любви, а еще об идиотах и утопленницах
Шрифт:
С набережной по ступеням спускались двое в милицейской форме, вероятно, Крылов дал им какой-то сигнал.
— Русалки существуют! — продолжал бесноваться Яков Афанасьевич. — Вот здесь! — он повернулся к Неве и указал на воду, по которой медленно и чинно проплывали льдины. — Он на мгновение замер с вытянутой вперед рукой, должно быть, пораженный этим потрясающим зрелищем, потом повернулся к Крылову. — И Неву нужно глубинными бомбами… — страшно выпученными глазами он посмотрел на следователя, на спускающихся неспешно милиционеров. Не досталось страшного взгляда лишь Андрею, который с затаенным дыханием глядел на эту сцену.
А дальше, дальше произошло невероятное: Яков Афанасьевич захохотал
— Не стрелять, — приказал Крылов.
Все так же безостановочно хохоча, с развевающимися полами черного пальто, делая гигантские шаги, русалковед перемахивал со льдины на льдину, с одной на другую… это было фантастическое зрелище.
— Перехватим на том берегу! — прокричал один из милиционеров, и они побежали вверх по лестнице. На площадке, следя за прыжками Якова Афанасьевича, остались только Андрей и следователь Крылов. Они глядели вдаль на хохочущего и прыгающего, как гигантское насекомое, человека, пока он не скрылся вдали.
Долго еще хохот безумного русалковеда разносился по невским водам, слышно его было далеко. Потом говорили, будто слышали его на Охте и будто видели мечущегося по льдинам долговязого человека в черном пальто, но как умудрился забежать так далеко вверх по течению безумный русалковед, неизвестно. С тех пор каждую весну, когда идет лед с Ладоги и огромные льдины с шуршанием ломаются, наплывая друг на друга, хохот русалковеда слышат многие. И если, перегнувшись через перила моста, вглядеться в даль, то можно не только услышать, но и увидеть его черную фигуру, как он, перескакивая со льдины на льдину, мчится вдаль…
Но вернемся в настоящее.
— Меня зовут Григорий Иванович, — представился Крылов, протягивая руку Андрею. — Не думал я, что так получится, — он посмотрел в даль, где исчезла фигура сумасшедшего русалковеда. — Бедняга, он действительно считал, что русалки существуют, и, чтобы доказать эту безумную идею, убивал людей.
— Ни за что бы не подумал, — сказал Андрей. — То, что он с приветом, было видно сразу, но — убийца!
— А вы знаете, Андрей, кто был намечен следующей жертвой? — Крылов прямо, насмешливыми глазами смотрел на него.
— Уж не я ли? — истолковал его взгляд Андрей. — Он мне только что говорил, что меня русалки избрали жертвой.
— Совершенно верно.
— Он только что приглашал меня в гости, — вспомнил Андрей. — Значит, он хотел меня защекотать?
— К сожалению, это так, ко мне пришла его племянница и все рассказала. Яков Афанасьевич, оказывается, вел дневник, где он описывал все изменения дна реки и все свои намерения, там и про вас есть. Он собирался вас защекотать, а ночью вынести на набережную и оставить, будто это русалки вас.
— Весело, ничего не скажешь, вот бы я похохотал, как никогда в жизни, — чудное настроение, с которым он пришел на Неву, улетучилось, остался один сарказм, то, что от мучительной смерти его отделяло совсем немного, не прибавило оптимизма.
Ему представилась как будто со стороны металлическая кровать, и он, его собственное обнаженное тело, ноги и руки пристегнуты наручниками к спинкам кровати, и сгорбленная фигура Якова Афанасьевича над ним с гусиным пером в руке. Глухая старуха соседка, за стеной в кухне попивающая чаек, и он, извивающийся в диком, нечеловеческом предсмертном веселье, хохоте, от которого уже невмочь. «Весело нужно умирать… весело», — всплыла откуда-то в голове дурацкая фраза, и Андрея передернуло.
— Все-таки зачем? — спросил он глухим голосом.
— Ему все время нужно было доказывать, что русалки существуют, для этого он начал с бомжей, но, посчитав, что этого мало, решил с вами…
— Буду теперь гордиться до пенсии… А что, по-вашему, русалок не существует? — и неизвестно зачем прибавил: — Я лично знаю одну, у которой хвост отрезали, она инвалидка теперь.
Крылов внимательно посмотрел на молодого человека, но не увидел в его лице и тени иронии.
— Вы знаете, по древним поверьям, их не так уж мало среди нас, иногда они выходят на сушу и живут среди людей по пять лет, и никто не догадывается, что это утопленницы. Ведя дело защекоченных, мне пришлось кучу книг на эту тему перечитать, совсем голову мне заморочил… покойный, — последнее слово прозвучало у него как вопрос. Он посмотрел вдаль, где скрылся русалковед, как будто ожидал увидеть там прыгающую по льдинам его долговязую фигуру. — Ну, впрочем, я пошел, — он протянул Андрею руку. — Желаю удачи, но, если вы даже и верите в русалок, полтергейстов и водяных, не убивайте никого, это не обязательно.
Глава 4
Наказание
ДЕМЕНЦИЯ — от латинского dementia, что означает безумие — приобретенное слабоумие.
Прежде чем направиться к Кристине, Андрей еще час гулял по Петроградской, чтобы прийти в себя после такого странного начала дня. Нельзя сказать, что встреча у Невы так уж его расстроила, но то, что его могли прямо сегодня, когда он наконец только пришел в себя, убить, сильно подпортило весеннее настроение.
Он думал о том, как произойдет встреча с Кристиной. Наверное, она считает, что Андрея уже нет в живых, или, что еще ужаснее, откроется дверь, и на пороге окажется какое-нибудь существо, «неведома зверушка», с лицом Андрея, с копытами и хвостом или жирная размалеванная баба с его физиономией. Кроме того, сегодня он мог запросто не добраться до нее, умерев в квартире русалковеда от смеха… Сколько все-таки опасностей и нелепостей, а вернее сказать, нелепых опасностей таит жизнь.
Погода испортилась, и, когда Андрей дошел до Съезжинской улицы, где жила Кристина, начался противный мелкий дождь. Уже подходя к парадной, он ощутил, как сильно соскучился по этой женщине. Это ощущение было острым, сердце тоскливо сжалось.
На звонок никто не открыл, но Андрей был настойчив: бабка хотя бы должна быть дома. Куда ей, инвалидке-то? Заметив, что в дверную щель проникает полоска света, он толкнул дверь, она, скрипнув, раскрылась, Андрей вошел в прихожую.
— Есть кто-нибудь дома? — но, не дождавшись ответа, оглядываясь, сделал два шага в комнату.
Здесь стоял запах разложения, на всем лежала печать заброшенности: пересохший пол, по которому давно не ступала нога человека, жалобно скрипел и будто бы даже охал. Ни в комнате, ни в кухне никого не было. Квартира выглядела покинутой. Не то чтобы жильцы уехали из нее на время, чтобы когда-нибудь вернуться обратно, нет — именно покинули насовсем, навсегда, ушли, не собирая скарб, ушли и не вернулись
Андрей сел на диван и пригорюнился: никаких адресов, никакой возможности отыскать Кристину в этом городе не было. Он вспомнил, как они с Кристиной кувыркались на этом диване и как она предложила убить Юру. Почему-то этот последний их разговор всплыл сейчас в памяти, значит, обошлась она без Андрея, а следы копыт на снегу… Тогда в больнице он придал мало значения словам психиатра Скунс о следах на снегу, а сейчас, словно нарочно, чтобы омрачить его настроение еще больше, они пришли из памяти.