Роман о любви, а еще об идиотах и утопленницах
Шрифт:
— Неужели президента? — продолжал хохмить Андрей, хотя уже и не хотелось, а хотелось скорее уйти, уж больно тяжел, невыносим был взгляд русалковеда.
— Тебя! — вдруг сказал русалковед и указал на грудь Андрея длинным узловатым пальцем. — Тебя и выбрали.
Он снова сунул руку в карман и отвернулся к реке. На ледоход, как и на огонь в камине, можно смотреть долго. Андрей тоже молчал, а что на такое ответишь?
Все-таки он правильно определил в первый раз: русалковед действительно не в своем уме. Иначе с чего он взял, что русалки выбрали
— Действительно, а с чего вы взяли? — спросил он наконец, когда уже невозможно было терпеть.
Русалковед опять повернулся к нему, но глаза уже были не колючими, а спокойными.
— У меня, Андрей, — тебя ведь Андрей зовут, я не ошибся? — так вот, у меня есть доказательства.
Андрей улыбнулся.
— Магнитофонная запись со дна реки, где русалки договариваются, как меня защекотать?
Эх, зря Андрей снова принялся иронизировать, но не мог сдержаться, такое уж у него было сегодня настроение. Глаза Якова Афанасьевича вдруг снова сделались злыми и колючими.
— Хочешь доказательств? — не сказал, прошипел он, — хочешь?! — и прихохотнул, как раньше.
— У вас и доказательства есть? — Андрею сделалось сразу как-то нехорошо. А как сбросит сейчас в реку, и доказывать никому ничего не надо.
— Хочешь?
— Хочу, а где они у вас? — уже не таким оптимистическим тоном проговорил Андрей.
— У меня дома есть доказательства того, что тебя, Андрей, они выбрали в следующую жертву. Пошли.
Андрей колебался. Ему не очень-то хотелось идти к русалковеду, честно говоря, совсем даже не хотелось идти слушать его дутые, ничего не доказывающие, кроме его свихнутости, доказательства. Но сегодня что-то слишком по-особенному уверенное было в его лице.
«Мне все равно на ту сторону топать, зайду к нему, а там по Кронверкскому до Кристининого дома рукой подать».
— Я уверен, что вам удастся доказать молодому человеку, — вдруг раздался невдалеке незнакомый мужской голос.
Андрей обернулся. На ступеньках лестницы стоял мужчина в осеннем пальто, без шапки, роста он был невысокого, с темными волосами и внимательным взглядом. Должно быть, он слышал часть их разговора и ответил на вопрос за русалковеда.
— Здравствуйте, — поздоровался с ним русалковед, чуть смутившись. — А вы гуляете?
— Да нет, — ответил незнакомец, спустившись на одну ступеньку ниже. — Я к вам сюда пришел, специально.
Яков Афанасьевич хохотнул натужно, чуть запрокинув голову назад.
— Что ж, из-за меня. Ведь я вам все уже рассказал, Григорий Иванович.
— Да нет, не все, Яков Афанасьевич, — он спустился еще на ступеньку.
Андрей стоял между ними, глядя то на одного, то на другого, и чувствовал себя здесь лишним, не понимая, о чем разговор, только что-то зловещее вдруг накатило на него изнутри, так что Андрею захотелось уйти поскорее.
— Да нет, все, — настаивал тем временем русалковед, в голосе его чувствовалось напряжение.
— Ну, я пойду, — сказал Андрей, которому сделалось вдруг неловко в их компании.
— Да нет, молодой человек, — проговорил вдруг незнакомец. — Вы останьтесь, вас ведь, если не ошибаюсь, Андреем зовут.
— Не ошибаетесь, — сказал Андрей несколько удивленно.
— Значит, не ошибаюсь, — странно скривившись, человек спустился еще на одну ступень. — А вы знаете, Яков Афанасьевич, я ведь дело с двумя мертвецами до конца довел. — Крылов внимательно глядел на русалковеда, тот, все так же держа руки в карманах пальто, еле заметно вздрогнул, но более никак не выявил своего отношения.
— Что, русалку поймали? — спросил он, натужно ухмыльнувшись.
— Русалки здесь ни при чем, — сказал Крылов. Перед ним оставалась еще одна, последняя ступенька, но почему-то он не делал этого последнего шага, оставаясь почти наравне с русалковедом.
— Как это ни при чем? — Яков Афанасьевич хохотнул и полностью развернулся к следователю.
— Вы хотите знать, кто при чем? — в тоне вопроса чувствовался подвох. Русалковед молчал. Крылов сделал паузу и, глядя вниз на последнюю оставшуюся ступеньку, занес над пустотой ногу, но так и не спустился, а поставил ногу на место.
Андрей смотрел то на русалковеда, то на следователя.
— Вы убийца, Яков Афанасьевич. Вы и убили этих несчастных, — наконец проговорил следователь.
— Ну, это еще нужно доказать! — вдруг неожиданно громко вскричал русалковед и погрозил следователю длинным-предлинным пальцем. — Мне это не нужно было! Мотивов, мотивов нет! Это русалки, тут же всякому дураку понятно!! Это они ночами…
— Перестаньте, Яков Афанасьевич, — спокойно сказал Крылов. — Я разговаривал с Юлей, вашей племянницей, той, которая в ансамбле утопленниц танцует, она мне все рассказала. Понимаете вы, все!
Русалковед сразу как-то ссутулился и сник, глаза из злых сделались беспомощными.
— Так что, Яков Афанасьевич, давайте поедем в отделение, и вы напишите чистосердечное признание, а мы…
— Они существуют, — чуть слышно проговорил русалковед.
Андрей расслышал, потому что стоял совсем рядом.
— Что вы сказали? — переспросил Крылов, но русалковед не ответил, и он продолжал: — Давайте, Яков Афанасьевич, поедем сейчас в отделение, машина нас ждет, — он махнул куда-то рукой.
— А вы думаете, русалок не существует? А вот в этом вы ошибаетесь!! — вдруг пронзительно закричал русалковед, сделав несколько шагов назад и замахав рукой. — Ну да, да, я защекотал этих бомжей! Но смерть их послужила великому делу! — он развел огромные руки в стороны, будто желая объять этот огромный город.
— Какому же великому делу, Яков Афанасьевич? — поинтересовался Крылов с некоторой издевкой в голосе.
— Вы еще попомните мои слова. Русалки существуют в Неве, и, мало того, они живут среди нас!.. Да, среди нас! Они вошли в ваш дом, влезли в вашу постель. Они неотличимы от обычных женщин, вы и не будете знать, что спите с утопленницей. У них ледяные души! Вспомните! Вспомните мои слова!