Роман от первого лица
Шрифт:
Пара, переместившаяся оказалась настолько компанейской, что поезд не успел еще покинуть пределы Ленинградской области, а они уже устроили пир.
Время подходило к ночи, когда Паша и Саша, наконец, решили улечься спать.
– В коридор выходят мальчики, – командует Саша.
Мужчины прошли в тамбур. Покурить. Паша под действием алкоголя разговорился.
– Мы с Сашей поженились три месяца назад. Работаем вместе. Я её раньше не замечал. А когда она выдала такое, я стал приглядываться к ней. Я токарь. Она работает на фрезерном станке. Кстати она одна у нас
Виктор слушает попутчика, а сам соображает, до какого числа они с Олей смогут пробыть на море. И дело не в том, что они не Рокфеллеры. Дело в том, на сколько хватит шариков.
Если бы Виктор Иванович более внимательно слушал Павла, то он бы узнал, что такое учудила Александра. А «учудила» Александра рациональное предложение. Да, такое, что поначалу БРИЗ ни за что не хотел признавать его таковым. Что такого особенного – приделала маленькое зеркальце позади самой фрезы. Это резко сократило то время, что фрезеровщик тратил на контроль над точностью изготовления детали. Секунды сэкономишь на детали, а за смену минуты. Минуты, это перевыполнение плана. Перевыполнение плана, это звание ударника труда, почет и уважение. И премии, естественно. Примета времени.
Мне рассказывали, и этим людям я верю, что японцы переняли у нас опыт социалистического соревнования: «Представляете, своими глазам видел вымпелы на рабочих местах и табло, где отмечалось, кто передовик, кто отстает». Так ответственный работник ВЦСПС говорил мне.
Виктор и Ольга были рады, когда их попутчики Паша и Саша сошли с поезда. Те, кто заняли их места, были людьми в возрасте и молчаливы.
Сочи приняло новых отдыхающих проливным дождем. На море шторм.
– Это хорошая примета, – успокаивала скорее себя, нежели мужа Ольга.
Виктор думал о своем: «В такую погоду лучше пройдет акклиматизация для неё». Тревога о жене не покидала майора в запасе. Он, как опытная медсестра следил за её режимом. Вовремя прием таблеток, в положенное время завтрак. С обедом было труднее. Обедали супруги в столовой. А там очередь.
Удавалось Виктору Иванову выкроить денег и на южную «экзотику» – чебуреки, шашлыки и люля-кебаб. Вспоминая чебуреки из заведения общепита в Ленинграде, Виктор отмечал, что тут они ничуть не вкуснее.
Две недели супруги наслаждались морем, солнцем и, чего скрывать, близостью. Дома их интимная жизнь осложнялась тем обстоятельством, что дочка спала через тонкую стенку, результат переделки жилья самим Виктором.
Ольга подружилась с хозяйкой дома, где они квартировали. Молодая армянка Ашхен часто смеялась, много говорила.
– Мы с мужем счастливые. Трое мальчиков. Скоро девочку начнем делать, – откровенничала она, – Вам бы тоже родить.
Ашхен только Ольге разрешала собирать в саду абрикосы.
– Ты ешь. Но больше никому не давай. Я не богатая. Мне деньги копить надо на машину. Не все же на себе таскать мешки на рынок.
Оля, как человек деликатный, десять абрикосин в корзину, одну в рот себе. Это заметил
«Я убью его. Подонок, как он мог так говорить об Ольге?», распалял себя Виктор. Ашхен же вместо того, чтобы попусту тратить силы, принялась ухаживать за Ольгой. Поила её кизиловым компотом. На лоб клала смоченную тряпицу. И все время говорила, говорила. Так. Ничего серьезного. Попросту говоря, болтала. А мужу Ольги она строго сказала.
– Пойди к морю. Оно тебя успокоит. Сильно ты горяч. Прямо как мой Карен.
Карен, муж Ашхен, в эти дни торговал кое-чем в на рынке в Адлере. Там, по его мнению, цены выше.
Виктор послушался Ашхен. Вечернее море спокойно. Шелестит накатом галькой. На горизонте как будто застыл на месте круизный лайнер. Идет издалека. От Одесского порта до порта в Сухуми, его путь.
«Вот бы нам с Олей так», мечтает взрослый мужчина, как мальчишка.
На Юге темнеет быстро. Зашло солнце за гору, и берег накрыла темнота. Спасибо ночному светилу Луне. По узкой извилистой дорожке поднимается Виктор к дому Ашхен. Как там жена?
А жена спит.
– Прогулялся, дорогой? Оля спит. Температура нормальная. Я тебе по секрету скажу. Беременна она.
– Откуда знаете?
– Я до того, как за Карена пошла, работала акушеркой, – таков был ответ молодой армянки. За ним последовали другие слова, – Она будет спать до утра. Пошли на море. За день так намаялась, вся вспотела.
Непосредственность Ашхен не смутила Виктора. По той же дорожке, Виктор впереди, Ашхен за ним, они спустились к морю. От горизонта до берега протянулась фосфористирующая дорожка. Луна полная. Море спокойно. Загляделся на эту картину Виктор Прозоров. Вспомнил картины Айвазовского: «А ведь он армянин», вслух сказал.
– Кто армянин?
Оборачивается Виктор. Ступор. Перед ним обнаженная Венера!
О том, что произошло потом, я не хочу рассказывать. Дело это сугубо личное.
Приведу лишь слова, которыми Ашхен проводила Виктора спать: «Забудь и я забуду. Но с тобой мне было хорошо».
Кто посмеет осудить их?
Две недели прошли быстро. Часто употребляют глагол «пролетели». Я бы не стал так говорить. Супруги, особенно Оля, буквально смаковали каждый день. Что день? Каждый час: «Наслаждайся, Витя. Когда нам придется побывать тут еще раз».
Муж внимательно приглядывается к жене. Как Ашхен смогла определить, что Оля беременна?
К вечеру жара спала. С моря задул легкий ветерок. Порывшись в памяти, сухопутный офицер вспомнил, как называется такой ветер. Бриз. Хорошо в такой вечерок прогуляться по берегу. Мелькнула такая мысль у Виктора. Но тотчас в мозгу переключился какой-то рычажок, и он напомнил недавнюю прогулку к морю с Ашхен. И Ольга не просит.
– Послезавтра, Витя уезжаем, – полувопросом говорит Ольга, – Как море убаюкивающе шумит. Искупаться бы, но я боюсь. Ашхен сказала, что ночью пограничники могут арестовать.