Роман 'Петровичъ'
Шрифт:
Порядок в селе Степка навел довольно быстро. Местных «крутых» он заставил отчислять себе ровно половину нелегальных доходов, а вторую половину забирал сам, объясняя при этом, что воровать плохо. Местная «верхушка» без боя сдаваться не хотела и наняла Акафеста на предмет поучения нехорошего блюстителя порядка. После того, как они из камышей на берегу пруда двадцать минут понаблюдали, как Степка глушит Акафестом рыбу, единогласно было решено: "Платить!" На следующий день им еще и поддал Акафест — за то, что
… Степка воздвигся на пригорок, и, иронически щурясь, оглядел притихших демократов:
— Лысый, я те чо говорил? Пач-чему лысина не по форме одежды? Я ж тебе, *****, говорил — выведи это пятно, **** **** ***, тоже, понимаешь, Михаил-Меченый нашелся! Я тянуть резину в долгий ящик не допущу — я ведь тоже — когда нормальный, а когда и беспощадный! Елкин! Доложите отделению о теме занятий и составе отделения!
Елкин торопливо принял подобие "стойки смирно" в исполнении страдающего геморроем верблюда и торопливо произнес:
— Граждынин, панимаиш, начальник! Зылапукинскойе… нну, отдиллени йе народной, панимаиш, дружины…
– ** **** ****, ******** *****…, - раздраженно произнес начальник, и Елкин торопливо закончил:
— Ннууу… для провиденийя строевых, панимаиш, занятий по рукопашному бою постройенна! Присутствують усе!
Степка прошелся вдоль строя, пристально посмотрел на потеющего Горбунковского, открыл было рот… но передумал, и вновь зашагал вдоль строя, собираясь с мыслями. Процесс этот закончился быстро, и Степка размеренным голосом попа на проповеди начал излагать тему занятий:
— Настоящий боец народной дружины не имеет право теряться перед опасностью. Он всегда должен быть настолько собран, что его ничто не должно застать врасплох; говоря фигурально, настоящий мастер должен успеть понюхать цветок, написать поэму и порадоваться хорошей погоде, а потом уже отбивать кирпич, летящий ему в голову… Всем понятно? Горбунковский, повторите!
— Настоящий мастер, перед тем, как отбивать кому-то голову, должон успеть понюхать кирпич, а потом уже писать на цветок!
– отбарабанил Горбунковский, сверкая лысиной.
– * *****, - растерянно произнес Степка. Желая исправить положение, вперед вывалился Жиряковский и затараторил:
— Во дурак однозначчно! настоящий мастер должен успеть пописать и порадоваться, занюхать цветком, шоб в голову дало, а потом уже кирпичом отбивать што попало однозначчно…
Жиряковский улетел со сцены, и вперед строевым шагом вышел Лебединский. Сягайло обреченно посмотрел на него уже начавшими тускнеть глазами, а тот, гордый возможностью отличиться, медленно и весомо начал:
— Везде должен быть полный порядок. Я сам прослежу. Если мастер, перед тем как пописать, не успевает написать поэму — нечего ему делать в органах. Я так считаю, и все так считать будут. Говно он, а не мастер. Такого к кирпичам и близко нельзя подпускать, и я в этом уверен…
Только Елкин ничего не говорил. Он растерянно оглядывался в поисках поэмы — Степка пер на их шеренгу с кирпичом в руках, а Елкин был до сих пор о себе как о мастере очень высокого мнения.
"Надо срочно что-то предпринимать!", — лихорадочно раздумывал Толян…
—22—
… Он мгновенно достал свой обтрёпанный карандаш и начал натужно писать (ударение по желанию читателя) на бумажки… Исписав их до неузнаваемости, Толян спрятал огрызок карандаша и выскочил из-за при горка прямо перед вскипавшим Стёпкой…
Степан не очень любил, когда всякие козлы неожиданно выпрыгивают перед ним из-за пригорка и, на всякий случай, метнул кирпич в голову незнакомцу…
Толян как-то тоже был не особым любителем приёма кирпичей на голову, и увернулся. К несчастью при выполнении этого финта он вступил левой ногой в лужу, подскользнулся, и со всего размаху упал лицом в клумбу декоративных кактусов, которую Степан всегда носил с собой, чтобы успевать понюхать её в минуты опасности…
— От, блин, погодка, разломай твою кочерыжку! — вырвалось у Толяна, — третий раз в лужу наворачиваюсь…
Обомлевшая кучка руководства тупо выпучила умные глаза.
Толян выдернул десятисантиметровый шип из щеки и тихо, но очень отчётливо сказал: "Какой кретин тут поставил это вонючее фуфло!", подошёл к Сягайло и протянул ему листок бумаги.
Машинально взяв листок в руки, Сягайло попытался взять туда же и себя. Он был в шоке. Он встретил, наконец, человека, который не просто не упал, хватаясь за башку, а к тому же увернулся от кирпича, порадовался природе и понюхал цветок.
Дрожащими руками Стёпка развернул лист и невольный стон заполонил окрестности. Так он и знал — это была поэма. На листочке древними японскими иероглифами было написано:
– -------- П О Э М А —---------
_____________Про Зиму____________
Вот началась опять зима, но это, блин, не так уж круто!
Ведь валенок моих нема — я их пропил. И нет тулупа,
Который б душу согревал ночами тёмными и в прорубь
Вчера я с бодуна попал. И весь промок до нитки. Бродит
Пурга… И Федька Лысый бродит деревней нашей — колобродит…
Такой уж он лихой породы, что как нажрётся — сразу бродит!
Как алкоголь с нево выходит, тогда домой приходит, входит
В избу и канитель заводит с женой Марусею… Уходит
Последний день осенний в небо. Вроде похолодало резко… Мне бы
Побить бы Федьку, так пасодют ментяры, блин, на хлеб на воду!
А эта сволочь снова ходит! Пойдёт налево — песнь заводит,
Направо — сказку говорит. Когда не пьян — мопед заводит,
Как упадёт — три дня лежит! На стороне — роман заводит,