Роман в утешение. Книга вторая
Шрифт:
Этого я уже не стерпела. Пусть она пытается оскорбить меня, но за что моих соседок? Или правда глаза колет?
Припомнив несколько приемов, которые показывали мне мои детишки, несколько лет усердно посещавшие секцию вольной борьбы, я схватила ее занесенную для удара руку и резко вывернула назад. Взвизгнув, она упала на колени, грязно матерясь.
К ничуть не испуганной бабе Вере подтянулся на помощь наш арьергард — баба Нюра и баба Маруся. Встав полукругом над склоненной от боли головой гостьи, они наперебой принялись высказывать
— Да ты бессовестная совсем, Валька! Ну и что, что твой папаша в районе секретарем партии был? Где сейчас та партия? Где тот райком? И замуж ты уже беременная вышла! Ладно бы ребенок на Семена был похож, а то вылитый Гришка Ковалев из Дубровки, с которым ты до самой свадьбы шашни крутила! Так что шлюха здесь только одна — ты это, Валька! И не смей больше здесь еще показываться, а то получишь! Мы тут таких, как ты, не жалуем! И не ври, что Семен с тобой только сейчас спать перестал! Он с тобой после Витькиного рождения не спит! Ты в этом сама как-то по пьяни призналась! Не думай, что если мы на отшибе живем, то и не знаем ничего!
Они говорили все хором, и эти сыплющиеся на голову попреки Валентина воспринимала довольно странно — она крутила головой, будто запоминала, кто что сказал, чтобы потом воздать говорившей сторицей.
Кивнув бабулькам, чтобы готовились, я резко отпустила руку пленницы. Потеряв опору, она чуть не клюнула носом в грязь, но справилась и вскочила на ноги.
— Ну, погодите, старые сплетницы! Я на вас в суд подам!
Все дружно рассмеялись.
— А мы управляющему посоветуем генетическую экспертизу сделать. И не растить чужих детей. А то больно ты разжировалась, Валька! Живешь за мужем, работаешь в клубе шаляй-валяй, да еще и гуляешь при этом.
Научное выражение «генетическая экспертиза» было подхвачено моими соседками из какой-то умной передачи, но Валентина решила, что это мое науськивание. Побледнев так, что ее физиономия стала одного цвета с отцветающим в моем огороде укропом, она всё-таки попыталась сохранить лицо, на прощанье крикнув:
— Я до вас еще доберусь! Вы у меня еще попляшете! — и рванула через просеку прямо в лес.
Я недоуменно спросила:
— И куда это она?
Баба Вера озабоченно взмахнула рукой, вглядываясь вслед исчезнувшей с глаз неприятной посетительнице.
— А тут и напрямки до села пройти можно, если знать, куда идти. Да еще ловкость нужна, там прыгать далеко надо. От нас по прямой километров шесть будет, не больше. Но ежели дороги не знать, то запросто в болото угодишь.
Я не собиралась ходить по местным болотам, но знала кое-кого, кто вполне мог это сделать. Интересно, придет ли ко мне Семен после разборки, которую ему наверняка попытается устроить милая женушка? И, хотя между нами не было физической близости, но духовная-то была точно, иначе с чего бы мне так близко к сердцу воспринимать слова этой дамочки? Я и чувствовала себя как прелюбодейка, хотя в чем-чем,
Глава четвертая
Этой ночью я спала плохо, даже усталость не помогала. Мне так не хватало спокойной уверенности Семена, его надежности и нежности, что я даже слегка всплакнула над своей незадавшейся жизнью. Ну почему, почему всё получается не так? Почему моя жизнь похожа на суматошный бег с препятствиями? Почему я не могу любить тех, кто не связан обязательствами и может беспрепятственно любить меня? Того же Пронина, к примеру? Хотя Романа любить слишком опасно — плейбой всегда останется плейбоем.
Душный сумрак давил на грудь, и, не вытерпев, я встала с постели. Не одеваясь, вышла во двор. Тихо села на лавку и задумалась. И тут из темноты на освещенную луной дорожку выступила чья-то темная фигура. Испугавшись, я приложила руку к горлу, не в силах даже закричать.
— Рита, не бойся, это я.
Голос Семена был непривычно взволнован.
— Что ты тут делаешь?
Даже в полумраке было видно, как он передернул плечами.
— Просто сижу. Кстати, уже много ночей. После набега твоих хазар. Говорю домашним, что ухожу спать на сеновал или на полевой стан, а сам сюда.
Это для меня стало настоящим откровением. Не потому ли все эти дни я спала так сладко и спокойно, что он был рядом?
Я молча подвинулась, и он уселся бок о бок со мной, чуть задевая меня горячим бедром. Мне отчаянно хотелось прижаться к нему, вдохнуть его запах, но я сидела молча, изображая из себя стойкого оловянного солдатика.
Семен не выдержал первым. Обхватив меня за плечи, прижал к себе и простонал:
— Что это за пытка-то, Господи! — и с силой прижался к моим губам.
У меня будто прорвало внутреннюю плотину, и я повернулась к нему всем телом, закинула руки ему за шею и приглашающе приоткрыла губы. Это было безнравственно, но беспредельно чувственно. Возможно, волшебная ночь добавляла в его ласки своего очарования, но мне казалось, что ни с кем из мужчин у меня никогда ничего подобного не было. А ведь мы еще только целовались!
Он провел твердой рукой по спине, и я содрогнулась от поднявшейся откуда-то изнутри всё сметающей горячей волны. Еще немного, и она уничтожит все преграды, существующие между нами.
Внезапно я вспомнила, что он женат, и чувственный морок тут же исчез. Семен еще некоторое время целовал меня, но, не слыша отклика, скоро с сожалением отпустил.
— Ты не хочешь? — вопрос был пустым, и он сам это знал.
Я ответила правду:
— Не могу. Не имею права. — И нехотя призналась: — Ты женат. И не имеешь права меня целовать.
Это было на редкость несправедливо, и он разозлился:
— Да какого лешего! Если бы не твои дурацкие принципы, я бы с женой развелся и к тебе ушел.