Роман века
Шрифт:
– Так зачем вы пришли?
– Из-за вас. Я все жду от вас чего-нибудь необычного, чего не могу себе представить и меня толкает интерес.
– Боюсь, что я обману ваши ожидания, в моих планах нет ничего необычного. Кроме того, вы говорите таким тоном, как будто текущие обязанности чем-то отличаются от повседневных. Отсюда следует, что это какое-то исключительное занятие, которое скоро закончится?
Я осуждающе и с отвращением глянула на него. В конце-концов, оглушена я или нет, я еще отдавала себе отчет
– На первый взгляд вы вызываете доверие, - с унылым ожесточением сказала я.
– А на слух вы вызываете во мне беспокойство. Если окажется, что вы меня обманываете, покушаетесь на мою жизнь и здоровье, действуете мне во вред...
– Почему мне необходимо покушаться на вашу жизнь или действовать вам во вред?
– спокойно спросил он через минуту, не сумев дождаться от меня продолжения.
– Есть что-нибудь, что позволяет выдвигать такие предположения?
– Конечно, есть! Время от времени вы делаете такие замечания, будто знаете обо мне абсолютно все, а кроме того...
– Вы о чем-то начали говорить, извините, что я вас прервал.
На мгновение я потеряла нить.
– А кроме того, - продолжала я, с усилием вспомнив, что хотела выяснить, - ваши прогулки здесь подозрительны. Это не самое прекрасное место в мире. На кой же черт вы тратите здесь свое бесценное время? Мне кажется, что вы за мной следите, хотите вырвать из меня тайну, я даже не знаю, что еще...
Он немного подождал, но больше никакие предположения не приходили мне в голову.
– Я бы мог, например, следить за вашей безопасностью, - вежливо и будто приглашающе подсказал он.
– Не вижу повода. Во-первых, мне ничто не грозит...
– Если вы опасаетесь фальши и обмана с моей стороны, вам, видимо, что-то грозит.
– Я могу страдать манией преследования. А кроме того...
До моего одуревшего сознания только теперь стало доходить, что он сказал.
– Что?
– удивленно переспросила я.
– Вы все обо мне знаете и следите за моей безопасностью? Что это значит?
– Я сделал предположение. Подсказал вам одну из причин, по которым мог бы здесь находиться в вашем обществе. Разговор с вами доставляет мне удовольствие, я надеюсь, взаимное. Ничего подозрительного в этом не вижу.
– По-моему, подозрительно все. Вы говорите со мной загадками. Мое необычное занятие действительно заканчивается через два дня, но вы ведете себя так, будто знаете, в чем оно состоит!
– Возможно и знаю.
– В таком случае, вы либо союзник, либо враг. Если вы союзник, то должны говорить ясно, не переворачивая все с ног на голову...
– Я могу быть и нейтрален...
– Не знаю, как. Тем более, обманывать меня неприлично. В конце концов, знаете вы все
– Допустим, знаю...
Я открыла рот, силой удержала рвущиеся оттуда слова и внимательно посмотрела на него. Выглядел он так, будто забавлялся на славу. Невозможно, чтобы таким уж большим развлечением был вид моего тела с открученной головой!
Я молчала довольно долго, с некоторым трудом собирая разрозненные мысли.
– И за все время вам не стало интересно, как меня зовут?
– неожиданно для себя обиделась я.
– Вы же говорили, что не любите врать. Я терпеливо подожду этой информации еще каких-то три дня...
Это уже действительно звучало однозначно! Всеми силами я пыталась подумать логично. В голове пронеслось миллиона три разных гипотез, из которых я отобрала несколько средне осмысленных. Если бы он принадлежал к кругу преступников, полковник бы знал о нем и предупредил меня. Если бы он работал с милицией, мой визит к ним не стал бы сенсацией, он догадался, что я не Басенька намного раньше. И то и другое отпадает, и что? Кто он, кроме того, что является плодом моего воображения? Может, его действительно нет?..
На этом архиумном выводе я остановилась. Какой-то мальчонка, пробегающий по скверу спросил у нас время, благодаря чему я вспомнила о необходимости возвращаться домой. Окончания аферы Мачеяков я ждала как гриб дождя!
Муж встретил меня очень взволнованно, странной информацией:
– Слушай, тут приходил один, - с беспокойством сообщил он.
– Он пришел с чемоданом, а я, кажется, свалял дурака, потому что спросил, не за пакетом ли он, а он удивился и спросил, нет ли у нас собаки. Кажется кто-то донес, что у нас есть такса и мы не платим налог. Слушай, у Мачеяков нету таксы?
На обратном пути из скверика я пыталась настроиться и подготовиться ко всему, но, ради бога, не к таксе же!..
– Даже если и есть, я об этом не знаю. Не удивляй меня так. Подожди. С каким чемоданом?
– Очень большим, весь шеф бы поместился. Поэтому я и подумал, что за пакетом. Сейчас, это еще не все. Я выглянул за ним в окно, сразу, как он вышел, и знаешь, что он сделал? Начал сгибаться!
Я совсем ничего не поняла, в основном потому, что в голосе мужа звучал искренний страх.
– Как это сгибаться?
– Под тяжестью чемодана. Здесь он размахивал им так, будто он был пустой и ничего не весил, а после выхода он вдруг стал чертовски тяжелым. В мастерскую он не входил, пакет там лежит, что это должно значить? Он ничего туда не клал!
Меня посетило вдохновение.
– Капитану ты звонил?
– быстро спросила я.
– Как я мог позвонить, если ты забрала номера телефонов! занервничал муж.
– Я тоже думаю, что надо ему сообщить, сижу здесь и жду, как пень, а ты шляешься! Уже половина десятого!