Роман века
Шрифт:
– Выгляни в окно, не идет ли кто, - приказала я и бросилась на колени перед телефоном.
Капитан заинтересовался событием и косвенно подтвердил мои предположения. Он поручил придержать пакет и не выпускать его из виду, пока он не позвонит и не отменит просьбу. Я без труда отгадала, что это означает.
– Иди, следи за пакетом, - сказала я мужу.
– Лучше всего, сядь сверху. С ума с этим шефом сойдешь, очень беспокойный человек. Ну, беги, чего ждешь?
– Сюда идет следующий, - отрапортовал муж от окна.
– Похож на довоенного старьевщика.
– Убирайся
Приготовившись к самому худшему я открыла двери какому-то очень грязному оборванцу. Оборванец был совсем настоящий, не переодетый. Я засомневалась в его связи с делом.
– Нету, - твердо ответила я, решив ни при каких обстоятельствах не продавать чужого добра.
– Бутылки, старые вещи?
– Ничего нет.
– Не может быть. Что-то у вас точно есть. Не бывает такого дома, в котором ничего нет. Продайте, хоть что-нибудь. Может бой стекла. Мусор.
Оборванец производил впечатление готового на все, если не купит хоть что-то. Я решила, что лучше потерять мусор, чем жизнь. Кроме того, я любой ценой хотела как можно скорее от него избавиться, капитан мог позвонить в любую минуту.
– Мусор? Пожалуйста. Мусор могу продать. Во что вы его возьмете?
Оборванец вытянул из-за пазухи упаковочную бумагу и веревку. Твердо решив ничему не удивляться я принесла ему ведро, две пепельницы полные окурков, коробку от стирального порошка и испортившийся горчичник. Он похвалил меня, с явно выраженным удовлетворением высыпал все на бумажку, прикрыл другой, и с необычной ловкостью сделал из этого пакет формой и величиной напоминающий пакет шефа, обмотал все веревкой, вручил мне два злотых и ушел.
Сообщив капитану о визите я спустилась к мужу, проверить ситуацию. Он сидел на произведениях искусства, опершись локтями о стол, и с отреченным выражением лица ворошил волосы на голове.
Можешь идти, у меня это заберут только вместе с жизнью. Не знаю, что они там нахимичили, но он такой же тяжелый, как раньше. Если что и пропадет, то не по моей вине. Я не разбираюсь в шайках контрабандистов, к этому не привык, абсолютно ничего не понимаю, и вообще, с меня хватит. Больше ничего не хочу, только бы избавиться от этого омерзительного свинства!
Я оставила его и вернулась наверх. Минут через десять позвонил капитан и поручил оставить омерзительное свинство в покое. Я выволокла мужа из подвала, а минутой позже телефон зазвонил снова, мы побежали, он на лестницу, а я к аппарату. Оказалось, что это не капитан, а пан Паляновский. Сотрудничество с милицией показалось мне вдруг очень обременительным.
– Сокровище мое, - металлическим голосом произнес заботливый любовник.
– С кем это ты встречаешься на прогулках? Ты же знаешь, какой я ревнивый!
Овладение всеми возникшими эмоциями потребовало от меня некоторых усилий.
– Это ни к чему, - ответила так убежденно, как смогла.
– Он прогуливается там иногда, видел меня, мы поговорили и ничего больше.
– Ты ему много про себя рассказывала? Он не будет слишком настойчив?
– Еще чего. Он даже не знает, как меня зовут.
– Ты в этом уверена, дорогая? Он не станет приходить к тебе домой?
– Да ну! Парень как парень, спокойный, вежливый... Вовсе он мной не интересуется. Я им тоже.
Одновременно я подумала, что если бы небеса реагировали на каждую ложь, гром с ясного неба звучал бы не умолкая, временно меня заинтересовало это метеорологическое явление. Но пан Паляновский стоял на своем:
– Он не собирался проводить тебя домой? Не шел за тобой? Дорогая, я обеспокоен!...
В это можно было поверить безоговорочно. В качестве Басеньки я составляла фундамент безопасности всей преступной шайки, и в голосе пана Паляновского звучала неподдельная искренность. Прошло довольно много времени, прежде чем он согласился, что блондин ничем ему не угрожает.
– Тебе этот гад звонит как бешеный, - обиженно сказал муж.
– А мне Мачеяк - ни разу. Как воды в рот набрал!
– Мачеяк не твой любовник, не требуй от него слишком много. Как ты себе это представляешь? Официально Мачеяк это ты, будешь звонить сам себе? Они же все время думают о прослушивании телефона.
– Чертовски все позакручено... Как ты думаешь, правильно считают?
– Понятно, что теперь правильно. У капитана неплохое развлечение.
– Подожди, когда я подумаю, начинаю понимать. И поэтому они могут общаться только с тобой, а не со мной? Тебе может позвонить соскучившийся любовник, а мне некому?
– Вот видишь, каким умным ты постепенно становишься! Еще немного и сам сможешь организовать такое веселенькое предприятие...
– Как же, разогнался. Такие вещи не для моих нервов. А если между нами, что здесь собственно происходит? Ты понимаешь этот контрданс вокруг пакета?
– И слону понятно. Просто в глаза бросается, что шеф человек осторожный и предусмотрительный, он допускает возможность, что милиция охотится за его шедеврами, и не один человек, а двое. Сам видел, что он вытворяет. Он предусмотрел, что один из следящих помчится за одним посыльным, а второй за другим, после чего будет чисто и за третьим не помчится никто. Капитан разобрался в этом сразу и приказал нам посторожить барахло, пока он пришлет еще парочку. Кажется, уже прислал...
– Это он тебе сказал?
– Чокнулся? Я просто догадалась! Можешь быть уверен, даже если я спрошу, мне ничего не скажут. Не откажутся, но и не подтвердят, и бейся лбом в стену. Они всегда так делают, и когда-нибудь меня в могилу вгонят.
– Значит теперь должен прийти третий, настоящий? А на кой черт надо было тащить его в подвал?
– Не знаю, возможно, что на всякий случай...
Согласно инструкции капитана мы сидели в кухне, погасив свет во всем доме. Третий посланник неоправданно сильно опаздывал. Было уже пол одиннадцатого, напряжение возрастало, мы выдвигали различные гипотезы, прислушиваясь к звукам из подвала, поскольку существовала возможность, что в дело вмешаются конкуренты, форпостом которых был взломщик. Может завязаться драка... Я как раз успела налить себе свежего чая, когда к дому подъехала какая-то машина. Мы одновременно сорвались с мест и бросились к окну в темной комнате.