Роман века
Шрифт:
– Главное, что пакет наконец убрался ко всем чертям, - твердо рассудил муж.
– Не думая о шефе, я чувствую себя гораздо лучше. Я решил, что пятьдесят штук им тоже отдам, не хочу иметь с этим ничего общего. Верну по частям, хоть пока и не знаю, откуда я столько возьму. Может они согласятся на проценты с зарплаты.
Я кивнула и немного сдвинулась, дверная ручка врезалась мне в спину.
– У меня нет зарплаты, зато я еще ничего не потратила. За ремонт машины придется платить, это уже не вернешь. Остальное я верну им как только смогу.
– Надо это оформить. Слушай,
Я признала его правоту. Развитие событий одурило нас до такой степени, что только через несколько минут столкновений с мебелью мы осознали, что можем включить свет. При свете лампы нам удалось прийти в себя почти окончательно. Торжественно подписанные документы мы решили послать почтой на следующий день.
– Не думай, что все так легко закончится, - зловеще сообщила я, закрывая машинку.
– Самое худшее еще впереди.
– Что еще?
– забеспокоился муж.
– Ничего хуже я уже и представить не могу.
– Тогда представь себе, что встречаешься с Мачеяком для очередного превращения в безлюдном месте, а он тебя спрашивает, откуда такая дружба с женой и почему ты не скрыл от нее, что ничего не знаешь про шефа. Не заподозрила ли она что-то? И как?
Муж посмотрел на меня как на Горгону, которая до сих пор скрывалась под маской голубки. Он побледнел, руки сами собой подпрыгнули к волосам.
– И еще спросит, что ты знаешь про сантехников и где так текло, безжалостно добавила я.
– Обращаю твое внимание, что капитан приказал нам над этим подумать. Нет сомнений, что нам будут задавать глупые вопросы, чтобы проверить, не открыли ли мы что-нибудь, потому что шеф на нас наговорит. Надо договориться.
Муж вдруг перестал хвататься за голову, недовольно с обидой посмотрел на меня и продолжил подметать бумажки.
– Сделай-ка кофе, - попросил он.
– Не знаю почему, но тебе очень нравится вылезать со своими идеями как раз среди ночи. По-моему, я до конца жизни не женюсь, хоть и собирался...
Утром следующего дня явился капитан собственной персоной, в одежде электрика. Ему это было даже к лицу. Мы приняли его в прихожей, под открытым шкафом с пробками, не самое удобное место, поскольку сидеть мы могли только на лестнице. Настроение у него было намного лучше, чем вчера.
– Товарищи, - торжественно сообщил он.
– Органы милиции обращаются к вам... Точнее, не столько органы, сколько я лично, хотя, конечно, от имени органов... С просьбой, а может с предложением, не знаю, как это назвать. Видите ли... Мы бы несомненно отстранили вас от этого дела, потому что милиция не нанимает людей посторонних, но здесь исключительный случай. Сейчас я объясню подробно, только сначала скажу, в чем дело. А именно, существует возможность, что Мачеяки еще раз обратятся к вам с просьбой о замене. Вы согласитесь.
– О, боже!..
– душераздирающе застонал муж.
Я тоже чувствовала себя
– Вам так плохо с этой женой?
– осуждающе удивился он.
– Нет, не это... Как жена она вообще-то ничего, и сама по себе ничем мне не мешает. Но я больше так не могу, я не гожусь в преступники, с меня хватит! У меня отпуск кончается!
– У тебя еще три недели, - заметила я.
– А если они разойдутся и потребуют месяц?..
Капитан жестом успокоил нас.
– Сейчас я вам все объясню. Дело в том, что нам нужно, чтобы они чувствовали себя безопасно. Так будет намного легче. Понятно, что мы переловим их и так, но будет труднее и дольше, ваше участие может здорово помочь...
Муж опять застонал, но уже покорно.
– Могу вас заверить, что об этом никто не узнает, вы не будете выступать официально, ни теперь, ни вообще. Вы, конечно, вправе не соглашаться, я даже уговаривать вас не имею права, но не скрою, что вы нам очень нужны...
– Меня можно не агитировать, - уныло остановила я его.
– Я бы согласилась просто так, из-за скандала, а он протестует по глупости, не понимает, что в свете закона выглядит очень зыбко. Или мы реабилитируемся, или нас затаскают по судам. Ни один судья не поверит, что позволили так себя обмануть, все будут вспоминать наше идиотское стремление к нетрудовым доходам... Я хотела сказать, от преступления...
– Я же написал, что отказываюсь!
– Отказываешься, потому что все раскрылось. Судья тебе скажет, что если бы не раскрылось, ты бы не отдал, и можешь подтереться своим раскаянием!
Муж в мгновение ока сотворил себе прическу a la пугало для воробьев.
– Отпуск...
– глухо простонал он.
Капитан успокаивающе замахал обеими руками.
– Во-первых, это вопрос нескольких дней, пары-тройки. А во-вторых, вы правы только частично. Вы что, думаете мы не знаем кого и в чем обвинять? Еще раз подчеркиваю, вы можете не соглашаться!
– Соглашаемся, - уныло сказал муж.
– Жаль, придется еще раз делать из себя идиота...
Я подавила свои личные проблемы, мы присягнули на верность милиции до гробовой доски, после чего обговорили детали. Капитан удивительно мало интересовался нашим гонораром, не сопротивляясь принял наше письмо и еще раз предупредил, что мы подвергаемся опасности.
– И не подумайте случайно контактировать друг с другом, - добавил он.
– Вы, как вы, вообще не знакомы!
– Ну, это то ясно, - буркнул муж.
– Конечно, - обиженно поддержала я.
– Вы нас за идиотов держите?
Капитан как-то странно посмотрел на нас, проглотил напрашивающийся ответ и закончил визит.
Я начала нервничать, но немного не так, как раньше. Избавление от личности Басеньки открывало передо мной новые перспективы, в которых можно было заметить мило радующие элементы, мне было бы даже приятно нервничать, если бы не последнее бревно, лежащее на пути к волшебным переживаниям. При мысли, что меня ожидает разговор с полным подозрений паном Паляновским и, что еще хуже, обязательный визит к нему домой, радость улетучивалась.