Роман за жизнь, или Секреты из-под занавески
Шрифт:
– Аркаша у нас есть ключ от вашей квартиры, – сказала Фира, выглянув из окна. – Иди домой, искупайся. Поменяй штаны на свежие бруки, проветри попу. Яков скоро придёт.
– Нет, спасибо, я во дворе посижу! Дядя Соломон, если вы заняты идите по своим делам. Хорошо мне здесь. Соскучился по всему этому, – он обвёл взглядом старый двор.
– Один? – усмехнулся Соломон, – долго один ти не будешь. Наше мэстное ЧК ещё не занюхала, шо ти приехал. Подожди…
– Соломон, кто это рядом с тобой на лавке отдыхает? – раздался голос сверху. – Приезжий? Турыст? –
– Ну, шо я тибе говорил? Не приезжий это, – крикнул Соломон. – Маня, у тибя пропало зрэние? А шо с нюхом?
– Кто это не признаю никак?
– А ты угадай! – ответил Соломон, улыбаясь Аркадию.
– Нашёл гадалку! Лара, – крикнула в комнату, – погляди, кто рядом с Соломоном на скамейке отдыхает?
Из окна спальни высунулась голова с крупными бигуди на волосах.
– Чтоб я так жила! Мама, это ж Аркашка, собственной персоной!
– Что ты миня путаешь! Аркаша приедет к Новому году! – резонно ответила баба Маня.
– Что он не может приехать к отцу летом?
– Аркаша! – закричала баба Маня. – Это ты или Ларка мине виносит мозг?
– Я, бабушка Маня, я!
– Не уходи! Я спустюсь! Радость-то какая! Валька, Ицики, Софка, Колька, Сара, – закричала на весь двор, – Аркаша Фукс приехал!
Через пятнадцать минут она спустилась во двор. На ней был новый домашний халат. На ногах, вместо старых, стоптанных шлепанцев, новые тапки.
– Шо так долго шла? – спросил Соломон, подвигаясь, давая ей место на лавке.
– Старые шлёпанцы на новые Ларкины тапки меняла, – хохотнула. – Расчувствовал ты миня до слёз! – произнесла, обнимая Аркадия. – Рэбёнок, кушать хочешь?
– Спасибо, я поел. Меня Фира Марковна накормила вкусным борщом. – А где Борис Иванович? – спросил Аркадий.
– Ушел в море с товаричем. Скучно ему на пенсии. Что дома сидеть, миня нервировать? Пусть в море рибу нервирует. Кстати, Аркаша, ты уже слышал эту жуткую историю с похоронами Якова Хаймовича? У миня язык в роте не поворачивается тибе её рассказать.
Соломон и Маня, перебивая друг друга, поведали Аркадию о том, что произошло месяц назад.
Глава 5
Он, как всегда, сидел в сквере, недалеко от дома, в котором прожил долгую жизнь. Его знали все: старые и молодые, кошки и собаки. Даже воробьи привыкли к нему. Спускаясь с ветвей деревьев, смело прыгали у его ног, а он бросал им на землю хлебные крошки, улыбаясь в длинную, седую бороду.
Когда в сквер приходили молодые мамаши с колясками, или кто-то забредал передохнуть, посидеть под сенью старых лип, послушать пение птиц, старик поднимал глаза и спрашивал:
– Хочите послушать старого еврэя? Если вам некогда, – спешите дальше. Яков всё понимает и не обижается.
К нему на лавочку подсаживались: кто из уважения к старости, кто из жалости или любопытства, а кто-то просто посидеть рядом, послушать его истории.
– Я рад, шо миня всё ещё желают слушать, – произносил старик. – Ви помните какой была старая Жмэринка? – так обычно он начинал свой рассказ. – Нет? Не помните? Ви правЫ. Как вам её помнить тогда, когда миня самого там было мало. А ещё вспоминаю молодые, беззаботные годы.
Мой папа, дай Бог ему покоя там, где он от нас ушёл – был настоящим человэком, сапожником и большим еврэем.
Почему большим евреэм? Ви ещё спрашиваете? Он был огромным, как медвэдь! Как говорила моя бабушка: "Вимахал в три жида". Мама рассказывала, шо увидев жениха испугалась. А как не испугаться? Ей было всего тринадцать лет, а моего отцу уже целых двадцать один год. К тому врэмени он овдовел, оставшись на руках с двумя маленькими дитями. Хочите знать почему родители моей мамы решили видать свою младшую дочь за вдовца? Таки я вам скажу! Агува – старшая сестра мамы была первой женой моего дорогого папы. Она умерла от тифа в двадцать лет, оставив мужа вдовцом, а двух маленьких синовей сиротами. Отец страшно убивался по жене.
– Хайм, тибе надо жениться, – сказала ему мать. – Лучшей матери для твоих синовей, чем Фейга, младшая сестра твоей покойной жены, не найти.
И все согласились. Мой отец был в страшном состоянии. Ему было за все равно на ком жениться, лишь бы его детЯм было хорошо. В те времэна всё решали родители про меж собой. Мнение невесты никого не интересовало. Она бы и не посмела возразить. Шо Семен и Вениамин сыновья Агувы – старшей сестры нашей мамы, ми узнали, когда виросли. Хорошая у нас была семья, дружная. Отец чинил, латал, шил обувь, стараясь прокормить семью. Мама, покорно виполняла супружеский долг, каждый год рожая детей.
Мине шёл тринадцатый год.
В нашей большой семье, сколько сибя помню, постоянно кого-то рожали, а когда ми подросли – женили одного за другим. Скучно не было никогда. Все были при делах. До того, как отец заметил моё холостяцкое положение, они с мамой только вздохнули после очерэдной свадьбы, женив Арона, брата старшего миня на год, на дочери известного в Одессе цирюльника с Молдаванки. Ви знали Авраама? Нет? Ничего странного в этом нет, ви слишком молоды. Кто помнит старую Одессу, тот знал его, или хотя бы один раз попал под его волшебные ножницы.
Пролетел год и отцу стало скучно. Он заберэменел матушку в очэредной раз и решил взяться за моё будущее.
– Староват для женитьбы, – сказал папа, – но ошибочку придётся исправить.
Маме было не до этого. Она была сильно берэменна и ругала на отца разными словами.
– Ты погляди на миня. Опять я в интерэсном положении. Скока можно? Я тибе шо, Хайм? Закрой свою "лавочку", я устала. Женячка Яшу подождёт. Я сама найду ему жену, когда придёт срок. Дай мине спокойно рОдить.
– Если ми сейчас не женим Яшку, – возмущенно шептал папа, вертя пальцем перед маминым носом, – его заберут в солдаты.