Роман за жизнь, или Секреты из-под занавески
Шрифт:
– Он ещё рэбёнок! – воскликнула мама. – Какие солдаты! Ты миня пугаешь, Хайм!
– Фейга, где твои глаза! Ми живём в страшное врэмя! Посмотри, шо делается вокруг! Гражданская война. В Одессе власть меняется чаще, чем ты мине гаткес (кальсоны) стираешь! Шо скажешь? За кого воевать моим синовьям? Вейз мир. Яшку надо срочно обженить. И не спорь с мужем! Я уже говорил с нашим ребе – Ицхаком Шнеерсон. Поверъ мине, у нашего сина будет хорошая жена из приличной еврэйской семьи! – он поцеловал кончики пальцев. – Ты помнишь булочника Бульке и его жену Сару, которые жили на Мясоедовской? У них ещё бил син Мейер. Говорили,
– И шо мине с того? – спросила мама, безразлично взглянув на отца.
– Фейга, шо тибе так смотреть! Помнишь или тибе оно надо? – рассердился папа.
– Не помню. Шо мине дело до их булочной!
Отец подскочил на месте.
– Шо тибе забыть, Фэйгале! Бульке потом перэехали с Мясоедовской на Канатную улицу, в дом, недалеко от бившего ресторана мадам Рачковской и там открыли новую булочную.
– А шо стало с их булочной на Мясоедовской?
– Жена, шо тибе волноваться за Бульке и их булочные? – неожиданно вскипел отец. – Булочную на Мясоедовской улице старый Бульке продал ювелиру Адаму Крекеру. Его зять Моня Пукес не стал ювелиром, хотя пытался, но хлеб печь научился. Так слушай сюда, когда начались погромы, бандиты Мишки Япончика застрэлили старого Баруха, а булочную на Канатной сожгли. Его сина Мейера тоже застрелили. Но он вижил, хотя остался без ноги и с «приветом» в голове. Потом новая власть разрешила-таки, Мейру снова открыть булочную. Он и до сейчас печёт булки и хлеб.
– Так шо им есть нам прэдложить?
– Кому? – спросил отец.
– Бульке! Шо у старого Мейера есть кроме булочной, костылей и его мишигенер коп (дурной головы)?
– РАхель.
– Ты хочешь женить Яшу с РАхель?
– Шо тибе все путать, Фейга? Рахель – жена Мейра.
– Хайм, шо тибе морочить мине беременную голову! Ши мине дело до старого Мейра и его РАхель?
– Внучка – единственная дочь их сина Шмулика, который женат на двоюродной сестре нашего рэбе. Понимашь!?
– Ты говоришь о Хае?
– Ну!
– Прэдставляю, как виглядит их дочь, – Фэйга покачала головой. – Ты её уже видел?
– Кого?
– Внучку придурковатого Мейера!
– Фейгале, шо тибе, как она виглядит! Тибе с нею жить? У них есть булочная и Роза.
– Шо за роза?
– Роза – имя будующей жены нашего Яши!
– И шо наш Яша будет иметь кроме их Розы?
– Фэйга, Фэйга, – отец улыбнулся. – Они дадут хорошее приданное за свою единственную дочь.
Мама улыбнулась отцу.
Глава 6
В сорок девять лет мама рОдила одиннадцатого по счёту сина. С учетом первых двух синовей её старшей сестры, в нашей семье росло тринадцать пацанов.
– Ну, спасибо, жена, – «отблагодарил» отец. – Шо скажешь, насчёт, попробовать ещё разок? Тибе трудно рОдить мине дочь? – возмущался он. – Вспомни, как это делают другие!
Моя мать была женчиной не из робких. Она обдала отца взглядом, разбавленным крутым кипятком, всунула ему в руки тринадцатого, визжавшего и обкаканного по уши Сеньку. Виходя из комнаты, обернулась, взглянула на отца с ухмилкой, закрывая за собой дверь, приказала:
– Корми!
– Чем? – удивился отец.
– Сиськой, чем ещё? Вспомни, как это делают другие!
Больше отец с ней не спорил, и как стало ясно в будущем, прикрыл свою «лавочку».
Мама пришла в сибя. У неё появилось личное врэмя, а у миня, их шестого по счёту сина, оно безврэменно закончилось. Мои родители миня женили.
Её звали Розой. Ничего общего с цветком в ней не было – ни вида, ни запаха.
На смотринах, при виде невэсты, я хотел умерэть. Мине было страшно подумать, шо Роза станет моей женой. Росту в ней было меньше, чем мэтр с половиной, весу – столько же сколько и росту в перэводе на килограммы. Чем её кормили, даже моя еврэйская мама, знающая обо всём на свете, не знала.
– Шоб иметь такой тухес (попу), должны бить крэпкие зубы, – сказала мать на ухо отцу, раскрывая тёплые объятия будущей невэстке.
– Как ми рады!
– А как ми рады! – звучало со всех сторон.
Рады были все, даже невэста застенчиво улыбалась, не поднимая на миня глаз, а я по-прежнему хотел умерэть.
– Не бойся, Яшка, – сказал отец, глядя на будущую невэстку, – всегда плохо не бивает. Привикнешь, поверъ отцу. Я тоже не сразу полюбил твою мать, – прошептал мине на ухо, с опаской глядя в её сторону.
Старик замолчал. Вынув из кармана жилетки кусочек хлеба, крошил его на землю, слетавшимся к его ногам воробьям.
– А что было дальше? – спросила молодая мамаша, покачивая коляску с ребёнком.
– Ах, дальше, да, да. Шо дальше? Ви помните старую Жмэринку? Еврэи, украинцы, гои жили мирно, тихо, в любви и уважении.
Рэволюции, погромы это было не про там. Вечерами жид и гой вместе пили водку, заедая кислой капустой с одной вилки. По праздникам женили своих детей, роднясь навеки. Хорошо жили. Бедно, но дружно.
– Яков Хаймович, расскажите о женитьбе! – вокруг рассказчика собралось уже несколько молодых мамаш, с интересом слушая старого портного.
– О, это совершенно удивительная история. Она была хороша, как роза!
– Вы же сказали, что она была маленькой, толстой и вам при виде её хотелось умереть, – улыбнувшись, произнесла пухленькая женщина, окинув взглядом сегодняшних слушательниц, таких же молоденьких и весёлых, как она.
– Да, абсолютно вэрно. Но ведь и я был полным адиётом. Не забивайте, шо мине не было и четырнадцати лет, а Розочке шёл тринадцатый год. В те врэмена детей рано женили.
Она не была красавицей. Я думал, зачем еврэйским девушкам ребе даёт имена, которые им не подходят? А с другой стороны, кто кроме ребе и Бога может знать какой она станет в будущем? Так вот, моя Роза была ангелом. Когда я это понЯл моё сердце успокоилось, а глаза перэстали замечать некрасивости её лица и фигуры. Для миня она стала самой красивой женчиной на свете. Даже бородавка на её нОсе мине больше не мешала циловать его.
Как и все молодожены, в наше честное врэмя, я был чист, как лист бумаги. Шо я знал о женчинах? Ни-че-го. Женатые братья миня не посвящали в тайны супружеской жизни. Я и не спрашивал. Миня это не интересовало. За неделю до свадьбы отец повёл миня к ребе, который подробно объяснил многое из того, шо я не знал и не понимал. Когда ребе рассказал мине, шо женатый мужчина, то есть я, должен сделать с Розой в пэрвую брачную ночь, миня вирвало прямо на пол. Отец и ребэ миня успокаивали, объясняя, шо жениться и родить потомство – главное дело жизни каждого мужчины, особенно если он еврэй.