Романовы. Семейные тайны русских императоров
Шрифт:
9 января 1853 года Николай принял английского посла сэра Сеймура и откровенно изложил ему план раздела Османской империи. Россия претендовала на Молдавию, Валахию, Сербию и Болгарию, а Англии Николай предложил Египет и Крит. Сама же Турция должна была остаться единой и неделимой, не находясь под властью ни одной из держав. Вслед за тем в феврале 1853 года в Константинополь отправился А. С. Меншиков, потребовавший от султана, чтобы все православные Османской империи были переданы под покровительство царя. Турецкое правительство ультиматум отвергло и попросило Англию и Францию ввести в Дарданеллы свои военные корабли. В ответ русские войска вошли в Молдавию и Валахию, находившиеся под номинальным суверенитетом Турции. 4 октября 1853 года, с согласия и при поддержке
23 октября 1853 года русские войска Дунайской армии князя Михаила Дмитриевича Горчакова атаковали у селения Старые Ольтеницы переправившийся через Дунай большой турецкий отряд, но были отбиты — „атака провалилась, потому что она была плохо соображена и во всех отношениях плохо проведена“, — писал впоследствии А. С. Меншиков. А 25 декабря русские потерпели еще одно поражение — у Четати, по мнению офицеров, виной тому был „общий план“ самого Горчакова, хотя и солдаты, и офицеры дрались отчаянно и вели себя безукоризненно. Однако доверие к генералам было уже на первом этапе войны подорвано.
В Закавказье только армянский князь, генерал Бебутов, одержал победу над турками.
Значительно более успешными были действия на море.
18 ноября 1853 года победу над турками одержал вице-адмирал Павел Степанович Нахимов. Он, командуя эскадрой из восьми кораблей, заблокировал турецкий флот из шестнадцати кораблей, стоявший в порту Синоп, и сжег его.
Не желая допустить господства русских на Черном море, 23 декабря англо-французский флот вышел из Босфора и перерезал русские коммуникации между Варной и Одессой. В связи с этим Россия 9 февраля 1854 года объявила войну Англии и Франции. Новый, 1854 год начался удачным наступлением войск Горчакова.
11 марта 45 тысяч солдат и офицеров при 168 орудиях форсировали Дунай и вошли в Северную Добруджу (современная Румыния). Союзники ответили бомбардировкой с моря Одессы, а затем высадили у Варны 70-тысячный десант и блокировали Севастополь эскадрой из ста кораблей, причем более половины из них были паровыми. Русский же флот насчитывал 26 кораблей, 20 из которых были парусными. Однако действия англо-французского флота этим не ограничились: их эскадры двинулись в Балтийское море — к Свеаборгу и Кронштадту, в Северное море — к Архангельску и Соловкам и даже к Петропавловску-на-Камчатке.
К этому времени изменилось и отношение к России Австрии, Пруссии и Швеции, что заставило Николая держать на западных границах России главные силы своей армии. На Дунае из-за вступления Австрии в войну на стороне союзников русские войска оставили Молдавию и Валахию и отошли за Прут.
Благодаря еще одному успеху войск Бебутова, одержанному 24 июля 1854 года под Кюрюк-Дара, турецкая армия отступила в город Карс, расположенный на территории Турции, и, таким образом, Закавказский театр военных действий перестал существовать.
А 2 сентября союзники начали высадку десанта в Крыму. У Евпатории сошло на берег 62 тысячи английских, французских и турецких солдат и офицеров при 134 орудиях, навстречу которым командующий русскими войсками в Крыму А. С. Меншиков двинул 33 тысячи человек при 96 орудиях. 8 сентября противники сошлись на берегу реки Альмы. После исключительно упорного и кровопролитного сражения русские отступили к Бахчисараю, оставив без прикрытия Севастополь, чем сейчас же воспользовались союзники и осадили город с юга. 13 сентября 1854 года началась героическая 349-дневная оборона Севастополя, длившаяся до 28 августа 1855 года и считающаяся одной из наиболее славных страниц в истории русской армии и флота.
…Николай I с самого начала войны пытался руководить ходом событий на всех ее фронтах, а когда началась осада Севастополя,
Зимой 1854 года император вместе с больной Александрой Федоровной на время переехали в Гатчину, где, не желая никого видеть, долгие часы проводили наедине. Тоска Николая усугублялась и тем, что снова, в который уж раз, императрица тяжело заболела, и врачи даже опасались за ее жизнь. А. Ф. Тютчева, бывшая вместе с царской четой в Гатчине, записала в дневнике 24 ноября: „Со времени болезни императрицы, при мысли о возможности ее смерти, несчастный император совершенно утратил бодрость духа. Он не спит и не ест. Он проводит ночи в комнате императрицы, и так как больную волнует мысль, что он тут и не отдыхает, он остается за ширмами, окружающими кровать, и ходит в одних носках, чтобы его шаги не были слышны. Нельзя не быть глубоко тронутым при виде такой чисто человеческой нежности в этой душе, столь надменной по внешности. Господь да сжалится над ним и да сохранит ему самое дорогое для него существо в ту минуту, когда у него уже все отнято“. Очевидность того, что у Николая „уже все отнято“ бросалась в глаза обитателям Гатчины. В тот же день Тютчева записала: „Гатчинский дворец мрачен и безмолвен. У всех вид удрученный, еле-еле смеют друг с другом разговаривать. Вид государя пронизывает сердца. За последнее время он с каждым днем становится все более и более удручен, лицо озабочено, взгляд тусклый. Его красивая и величественная фигура сгорбилась, как бы под бременем забот, тяготеющих над ним. Это дуб, сраженный вихрем, дуб, который никогда не умел гнуться и сумеет только погибнуть среди бури“.
Перспективу „погибнуть среди бури“ Николай оставлял не только для себя. Он, несомненно, сильно любивший своих сыновей, послал двоих младших — Николая и Михаила — в действующую армию, чтобы воодушевить солдат и показать России, что он любит свою страну больше родных сыновей. К этому времени Николаю было 23 года, а Михаилу — 21. Их военное образование, как, впрочем, и общее, было закончено.
В 1850 году 19-летний, Николай Николаевич был уже шефом двух полков, полковником и флигель-адъютантом. С разницей в один-два года повторял служебные успехи старшего брата и Михаил. Оба они в 1850 году совершили путешествие по России, а в 1852 — по Европе. В этом же году Николай Николаевич стал генерал-майором и членом Государственного Совета, правда с весьма существенной оговоркой: отец-император обязал его, присутствуя в Совете, в решении дел никакого участия не принимать.
Но в делах военных оба Великих князя принимали активное практическое участие с детства. Особенно успешно шли дела у старшего, искренне любившего и хорошо знавшего инженерное дело. С началом войны оба брата деятельно трудились в окрестностях Петербурга, ибо с моря и столице, и Кронштадту угрожала реальная опасность.
Боевое крещение Николай и Михаил получили в Севастополе, куда прибыли 23 октября 1854 года. Они вели себя образцово — не кланялись пулям и не отсиживались в штабах. Они бы оставались в Севастополе и дальше, но из-за тяжелой болезни матери по приказу Николая выехали в Петербург. 11 декабря братья прибыли в Гатчину. Всем, кто их видел за два месяца перед тем, когда они выезжали в действующую армию, Великие князья показались повзрослевшими и посерьезневшими. Они чистосердечно рассказывали отцу и матери о своих впечатлениях и очень приободрили императрицу. Несмотря на радость встречи, Александра Федоровна была недовольна, что они уехали из армии и почти сразу же сказала: „Очень радостно увидеться, это даст нам силы для новой разлуки“. Императрица победила в ней мать.