Романтические рассказы
Шрифт:
– Да, я знаю все, - повторил он.
Тон его был совершенно спокоен. В нем звучала такая уверенность, что она не имела сил отрицать справедливость его слов.
Она не ответила и сидела молча, не сводя глаз с серьезной массивной фигуры мужа.
На камине шумно тикали большие часы; если не считать этого звука, в доме царило абсолютное молчание.
До этого момента она не слышала этого тиканья; теперь звуки его казались ей рядом ударов молота, вколачивающего гвоздь в ее голову.
Он встал и положил
Затем он вынул из кармана другой лист и разложил его на углу стола.
– Это черновик того письма, которое я попрошу вас написать, - сказал он.
– Если угодно, я прочитаю его вам:
"Дорогой, милый Сесиль, я буду в № 29 в половине седьмого; для меня крайне важно, чтобы вы пришли прежде, чем уедете в оперу. Будьте непременно - у меня есть серьезные причины, в силу которых мне необходимо видеть вас. Всегда ваша Джеки."
– Возьмите перо и перепишите это письмо, - закончил он.
– Вильям, вы задумали мщение. О, Вильям, я оскорбила вас, я в отчаянии, и...
– Перепишите это письмо.
– Что вы хотите сделать? Почему вы хотите, чтобы он пришел в этот час?
– Перепишите это письмо.
– Как можете вы быть так жестоки, Вильям? Вы отлично знаете...
– Перепишите это письмо.
– Я начинаю ненавидеть вас, Вильям. Я начинаю думать, что вышла замуж за демона, а не за человека.
– Перепишите это письмо.
Мало-помалу железная воля и безжалостная решимость оказали свое могучее влияние на это создание, сотканное из нервов и капризов.
С видимым усилием, против воли, она взяла в руки перо.
– Вы не думаете причинить ему зло, Вильям?
– Перепишите это письмо.
– Пообещайте мне простить его, если я напишу?
– Перепишите это письмо.
Она взглянула ему прямо в глаза, но не выдержала его взора.
Она походила на полузагипнотизированное животное, которое хоть и упирается, но повинуется.
– Ну вот, теперь вы довольны?
Он взял письмо, которое она подала ему, и вложил его в конверт.
– Теперь адрес.
Она написала:
"Сесилю Ламберту, 133 bis, Хаф-Авон стрит". Почерк был неправилен, лихорадочен.
Муж холодно приложил пропускную бумагу и бережно спрятал письмо в портфель.
– Надеюсь, что теперь вы довольны?
– с худо скрытой растерянностью спросила она.
– Вполне. Можете вернуться к себе. Миссис Макей получила от меня приказание провести ночь в вашей спальне и наблюдать, чтобы вы не отправили какого-либо письма.
– Миссис Макей! Вы намерены подвергнуть меня унижению нахождения под надзором моей собственной прислуги?
– Идите к себе.
– И вы воображаете, что я подчинюсь приказаниям горничной?
– Идите к себе.
– О, Вильям, кто мог бы подумать в то незабвенное время, что вы станете обходиться со мной так? Если
Он взял ее за руку и подвел к двери.
– Идите к себе в комнату, - сказал он.
И она очутилась в слабо освещенном вестибюле.
IV
Вильям Спартер закрыл за ней дверь и вернулся к письменному столу.
Он вынул из ящика две вещи, купленные в тот же день.
Это был номер журнала и книга.
Журнал был последним выпуском "Музыкального Вестника", содержавшим в себе биографию и портрет знаменитого синьора Ламберта, чудесного тенора, очаровавшего своим голосом публику и приведшего в отчаяние конкурентов.
Портрет изображал мужчину с открытым лицом, довольного самим собой, своей красотой и молодостью, и обладавшего большими глазами, вздернутыми кверху усами и бычачьей шеей.
В биографии сообщалось, что ему было всего 27 лет, что карьера его была сплошным триумфом, что он всецело посвятил себя искусству, и что его голос приносил ему, по самому скромному подсчету, 20.000 фунтов в год.
Вильям Спартер внимательно прочел все это, сильно сдвигая свои густые брови, так что между ними легла глубокая складка, похожая на рану.
Она появлялась на его лбу всегда, когда он сосредоточивал на чем-либо все свое внимание.
Наконец он сложил журнал и открыл книгу.
Это было сочинение, мало подходящее для легкого чтения; то был технический трактат об органах речи и пения.
В нем имелась масса раскрашенных рисунков, которым он уделил особенное внимание.
Большинство из них изображало внутреннее строение гортани и голосовых связок, блиставших серебристым оттенком среди красноты зева.
Сэр Вильям Спартер провел, сдвинув свои энергические брови, большую часть ночи над рассматриванием этих иллюстраций.
Кроме того, он читал и перечитывал пояснительный текст к ним.
V
Доктор Менфольд Ормонд, знаменитый специалист по болезням горла и дыхательных путей, был сильно удивлен на следующее утро, когда лакей подал ему в его приемный кабинет карточку сэра Вильяма Спартера.
Несколько дней назад он встретился с ним вечером на обеде у лорда Мальвина и вынес о Спартере из этой встречи впечатление как о человеке редкой физической силы и здоровья.
Он вспомнил это впечатление, когда в кабинет ввели знаменитого судовладельца.
– Рад снова видеть вас, сэр Вильям, - сказал известный специалист. Надеюсь, что вы вполне здоровы?
– О да, благодарю вас.
Сэр Вильям уселся на стул, указанный ему доктором, и спокойно оглядывал комнату.
Доктор Ормонд с некоторым любопытством следил за ним глазами, потому что у его посетителя был такой вид, точно он ищет что-то, что ожидает найти.
– Нет, - произнес, наконец, последний, - я пришел не ради здоровья, я пришел за справкой.