Романтик
Шрифт:
— Много мы их перебили?
— Ник! Да черт знает! Там целая лавина пошла. Будем держаться, пока сможем. Если собьют — крышка нам всем.
Снизу закричал ротный:
— Мужики, сейчас вертушки подойдут, поддержат! Не отползать, держаться.
— Товарищ замполит! Патроны кончились, я все зарядил в магазины, — пробубнил Колесо, дергая меня за рукав.
— Колесников! Надо говорить «товарищ лейтенант»! Пентюх! Чему тебя учили!
— А меня в Союзе учили подметать, землю копать, да строить дома. Я стрелял всего
— Колесо, ползи за патронами к ротному. Хватит болтать!
«Духи» продолжали поливать нас свинцовым дождем. Патронов не жалели. Что-то кричали в мегафон, что-то обещали. Автомат начал заедать от толстого слоя нагара, и при смене пустых магазинов на заряженные приходилось затворную раму досылать ногой. После этого он все равно стрелял! Да, это тебе не амереканская М-16! Та уже давно бы зачахла.
Вдруг появился «крокодил». Летевший вертолетчик явно не понимал, где кто находится. Рота дружно зажгла дымы. «Ми-24» сразу радостно принялся утюжить господствующие над нами высоты.
Дружное «ура» пронеслось над нашими позициями.
— Ура! — заорал и я. Слезы радости и счастья брызнули из моих глаз. Спасены!
Погонов и Гудков вытащили к валунам «Утес» и АГС и молотили по противоположной вершине. Наша радость была недолгой. По вертолету стрелял ДШК, и вертолет, плюнув «нурсами», еще разок развернулся и ушел.
Я бросился на четвереньках к ротному.
— Ваня! Куда он улетает? Что случилось?
— Они сказали, что топливо кончается.
— Другие прилетят?
— Вряд ли. Нам только все орут: держись, Иван! От комбата до комдива. Комдив только что сыночком называл. Призывал держаться. Помощь идет…
— Какая?!
— Третья рота и разведвзвод. Но им идти часа два-три.
— Что ж, вытащат нас, как мы вчера ту роту восемьдесят первого полка.
— Не паникуй! Ползи наверх. Держаться! Побежим — ляжем все вдоль склона. Давай назад к бойцам. Держаться! Помни, что яйца отрежут обязательно. Ха-ха-ха! Любят они, гады, замполитам яйца отрезать.
Да! Могильный юмор ротного спокойствия не прибавил. Зацепив несколько пачек патронов, я выполз на край плато. Серега стрелял и матерился. Бойцы вели огонь одиночными и изредка очень короткими очередями. Теперь мы вели огонь, уже толком не видя противника. Смеркалось. Дождь усиливался, холодало. Поток воды постепенно превратился в мокрый мелкий снежок.
Кавун выполз к нам на пятачок.
— Мужики, — он обнял нас с Острогиным за плечи, — артиллерия стрелять не может. Рота лежит вплотную с «духами». Патроны кончаются, АГС уже все расстрелял, «Утес» тоже, «мух» больше нет. Минут через двадцать стрелять будет просто нечем. Снег сейчас нас прикрывает, и «духи» толком ничего не видят. Я принес мешочек патронов, заряжайте магазины — пойдете в атаку. Как вчера. Надо сбить их с плато. Вернуть СПС, тот, где ты, Сергей, сидел. Сбросить их, мерзавцев, вниз. Тогда артиллерия сможет бить вокруг плато.
— Как в атаку? — удивился взводный. — С кем идти в атаку? Три узбека, я, замполит и Колесо?
— А Мурзаилов? Это же ПК! Пулемет! Смотри, какой гигант-боец.
— Да у него половина ленты осталось! — возразил Серега. — Тоже мне огневая поддержка.
— Саперы и Васька с вами пойдут! Я, Степа, Ларик и арткорректировщик прикроем с фланга. Придавим высотку слева.
— Взять только СПС? Берлин брать не надо? — переспросил я. — Опять я иду в атаку, каждый день в атаку, сколько можно?
— Крайняя атака. Взять СПС и все. Шутник!
— Закрепиться в нем. Дальше никуда не надо. По магазину каждый выпускает и вперед! Потом гранаты бросайте. Еще раз говорю: пошуметь как вчера!
— Да граната всего одна осталась Ф-1, — засмеялся я. — Больше ни у кого нет.
— На, возьми еще две, мои РГД. Больше ничего. С богом! Мы собрали бойцов. Серега схватил меня за плечо.
— Ну что, Ника? Рискнем! Делать-то нечего больше, деваться некуда.
— Бойцы! Даем залп и вперед! Захватываем СПС, — скомандовал я. — Конечно, ураганного огня не получится, но по магазину расстрелять. И с криком «ура» атакуем на четвереньках, перебежками вперед, стреляем короткими очередями. Тем, что останется от запасов патронов, добиваем раненых «духов».
— У кого есть штык-ножи или лопатки, взять с собой. Может, рукопашная будет, — продолжал Острогин.
— Ну дела!.. — только и вымолвил Колесников.
— Не ссы, Колесо, все будет в ажуре, — засмеялся недобро Васька. Мы растянулись в линию, проползли метров пять. «Духи» вели ленивый огонь. Экономили патроны.
— Вперед! В атаку! — заорал я что было сил. — Ура! Суки, гады, сволочи! А-а-а. Ура!
Сидя, лежа, с колена стреляли вокруг меня солдаты. Сайд встал в полный рост и выпустил длинную очередь из пулемета. Что-то выкрикивая по-таджикски, пошел вперед, не переставая стрелять. Мы с Сергеем швырнули по гранате и, подгоняя солдат, бросились к укреплению.
— Быстрее! Ура-ура-а-а!!! Быстрее!
— Ура-а-а… — понеслось из восьми или девяти глоток.
В несколько прыжков одолели ровный участок, не переставая стрелять.
Сейчас, сейчас, сейчас будет схватка. Рукопашная! Ужас какой — зарубить или заколоть человека. Морально я к этому был не готов часа три назад, но в этот момент заколол бы и зарубил любого. Если не зарежут или не застрелят меня самого. Вот сейчас очереди в упор, в грудь, в живот, в голову — и мы все ляжем тут. Но что это? Камни не отвечают огнем, СПС молчит. Слышен шум осыпающихся камней, вниз, в ущелье. Они бегут!
— Гранату! Гранату вниз! — заорал Серега. — Скорей бросай «эфку», Ник!