Романтика с детективом

Устинова Татьяна

– Нет, какой студент, о чем ты! Отдел поведенческого анализа ФБР интересуют только серийные убийцы. И вылетают они на дело лишь после того, как выяснится, что работал именно серийник, – с сожалением бросил Эмиль. – Смотрела бы ты поменьше сериалов, тем более «Нетфликс»! Нет там правды. Если ФБР отпускает дело в СМИ, оно само пишет его четкий сценарий, корректируя факты, меняя имена, едва ли не полностью всю суть! Даже тру-крайм про Джефри Дамера и Теда Банди сильно отредактированы сотрудниками федеральной службы… Или ты думала, они щедро разбрасываются таким материалом? В общем, мы здесь, за океаном, по-другому работаем. И поэтому нам нужна другая типологизация. Кажется, что у нас

меньше серийников, но только потому, что никто не пытается связывать дела в серии. А сколько висяков из-за этого! Серийные убийцы иногда завязывают, часто накладывают на себя руки, оттого что перестают получать кайф от смертей, и их убийства остаются нераскрытыми. Кажется, что во Франции много одиночных преступлений бытового характера. Больше студентов, сгоряча лупящих топором старушек, чем Ганнибалов Лектеров, четко продумывающих свои преступления. А что на деле, никто не узнает, если действовать не по накатанной, а пытаться корректировать. Полицейским нужны четкие структуры в головах, кого они ловят и зачем. И база не помешает…

– Ты считаешь меня «всеобщей любимицей»? – предприняла Вера еще одну попытку сменить тему.

– Ты эмпат, эмотивный тип. – Эмиль безнадежно махнул рукой.

– По-твоему, я совершенно бесполезна в бюро? Разве только постоянно служить приманкой для маньяков, – обиделась Вера.

Эмиль нахмурился и отвел глаза. Все чаще он испытывал стыд при упоминании о том, как безбожно использовал напарницу, потакая общению с лицами, которых подозревал в убийствах. Ругать ее за искренность, веселость, открытость он стал только теперь, но еще полгода назад сам же и толкнул в объятия психопата.

– Не бесполезна, – буркнул он, – напротив. Образование психолога – это круто. И в опросных беседах тебе нет равных.

Вера опустила голову, пряча улыбку. Шеф не был щедр на похвалу своим сотрудникам, хотя те порой рисковали жизнями.

– Мне кажется, я смогу тебя кое-чему обучить. Ты имеешь еще одно достоинство: как говорят на Востоке, разум новичка – пустой сосуд. Но тебе не хватает практики и ежовых рукавиц.

– Вот как? – Вера сложила перед собой руки, елейно улыбнувшись. – Хочешь поиграть в Пигмалиона? Или ты так сентиментальность проявляешь? Все-таки тебя чему-то научила та недавняя пуля. Неужели стал бояться смерти?

– Да, не сегодня-завтра это повторится, и когда-нибудь меня застрелят. Насмерть. Шучу. – На его лице скользнула трикстерская улыбочка, но он тотчас посерьезнел, его взгляд потяжелел. – Что, если я захочу кому-то передать свое дело? Кому бы я мог доверить «Детективное бюро Эмиля Герши»?

Он опустил локти на стол, сложил пальцы домиком и приподнял бровь. Всегда так делал, когда был настроен поспорить.

– Не представляю, – улыбнулась Вера.

Она была честна. Таких, как Эмиль, в природе не водилось.

– Тебе.

– Мне? – Она опять невольно расширила глаза.

– Мне что, щелбаны начать раздавать? – Лицо Эмиля вытянулось, и он прикрыл глаза. – Следи за лицом.

– Почему не сестре? – Вера проигнорировала его замечание.

– Зоя зациклена на истероидах. Остальные ей скучны.

– А Юбер?

– Он ленив. Ему неинтересно ловить преступников. Он годен только бумажки перебирать, вовремя оформлять сертификаты и лицензии.

– Но почему я?

– Ты эмпат. А эмпат – теневая сторона паранойяла, самой крупной рыбы среди маньяков! Мало кто знает, что настоящий, чистый эмпат готов загрызть насмерть за добро и справедливость. Ты думаешь, Махатма Ганди, мать Тереза, Жанна д’Арк – это личности, которым было жалко ближнего своего, просто топили за ненасилие? – Эмиль скривил рот. – Они добивались своих целей с завидной настойчивостью,

которая свойственна разве что психопатам.

– Я не такая. – Вера вжала голову в плечи, наблюдая, как у Эмиля загорелись глаза теперь уже недобрым, опасным огнем, а на скулах выступил нездоровый румянец – редкий гость на его лице зомби со стажем.

– Ты дала бы себя убить, чтобы наказали Куаду. Помнишь его?

Вера опустила глаза – ее тотчас швырнуло в неприятные воспоминания.

– Мир не такой, каким нам кажется с первого взгляда. В тебе сидит воин. Его нужно выпустить наружу. – Он откинулся на спинку. – Доказать?

– Не надо, – пискнула Вера.

– Давай представим, что мы сейчас в этом кафе… играем в мафию. Знаешь такую игру? Кстати, ее придумал русский, студент факультета психологии Дмитрий Давыдов. Все здесь присутствующие, эти люди вокруг, которые сидят, пьют, разговаривают, – мирные граждане. Я и ты – шерифы, пара полицейских. И нам осталось вычислить мирного гражданина, подозреваемого в убийстве. Нет, – Эмиль сделал вид, что призадумался, сузив глаза, – подозреваемого в убийстве трех молодых женщин и одного мужчины. Вон посмотри на того, в сером костюме. Что скажешь о нем?

Вера сидела, закусив губу, старательно пытаясь не дать бровям взмыть на лоб.

– Ты не проверишь свой телефон?.. – пролепетала она, теряя последнюю надежду. – Может, Кристоф уже написал, а ты пропустил?

Эмиль машинально схватил айфон, провел большим пальцем по экрану.

– Нет. Итак, что насчет того мужчины в сером костюме?

Вера вжала голову в плечи и обернулась, глянув за спину. Минуту она наблюдала за лысоватым французом с носом-картошкой, сидевшим аккурат за ней. Он что-то весело рассказывал группе молодых людей лет двадцати – двадцати двух. Кажется, это были студенты, а мужчина – их преподаватель. Он говорил о Ролане Барте [2] , рассказывал о седьмой функции языка и постоянно подтягивал рукава легкого льняного пиджака к локтям, ему было жарко.

2

Ролан Барт (1915–1980) – французский философ, литературовед, эстетик, семиотик.

– Классический эпилептоид, – пробормотала Вера, повернувшись к Эмилю. – Он прямолинеен и топорен в суждениях, не приемлет критики, хотя, кажется, обсуждает с ребятами философию, которая требует гибкости мышления. Сам гибкость не проявляет. Я бы даже сказала, верится с трудом, что он философ.

– Хм, интересно. – Эмиль прикусил костяшку указательного пальца, точно он игрок в покер, а на кону стоял миллион. – Он может быть убийцей трех девушек и одного парня?

– Да. Четыре психотипа способны на убийство – паранойял, шизоид, истероид и эпилептоид, – отчеканила Вера, точно отвечала урок.

– А к какому архетипу ты бы его отнесла?

– Из твоей типологии? – спросила она и пожалела об этом, потому что Эмиль тотчас театрально закатил глаза. Все больше он проявлял нервозное нетерпение.

– Нет, из типологии Пер-Ноэля! [3] – буркнул он.

– Хорошо. Этот похож на… на «очень важный месье». – И Вера не сдержала улыбки. Но Эмиль не заметил.

– А трое парней? Что с ними? – давил он.

Вера прикусила губу и опять украдкой посмотрела за спину, чуть сдвинувшись на стуле.

3

Дед Мороз во Франции.