Ромашка
Шрифт:
Глава 34
Шок. Испуг. Злость. Ярость. Тревога. Бессилие, доводящее до ноющей сердечной боли.
Нила не понимала, где заканчиваются действительно ее ощущения, а начинаются те, что стекались извне тонкими ручейками, чутко улавливались магией и притягивались, создавая неподвластную контролю бурю. Она бушевала внутри девушки, но могла выйти за пределы действия анти магических браслетов.
С тех пор, как на нее напали, прошло не более получаса, а ей казалось, что она носит эти усиленные противо магические кандалы уже не меньше недели.
Девушка
Видимо, это должно было ее устрашить.
Тишина. Красные угли и якобы случайно забытые в жаровне раскаленные пыточные инструменты.
Нила перевела взгляд с углей на свои запястья: они полностью скрывались за тяжелыми браслетами. Таких она не видела ни на одном из своих бывших рабов. Ни на одном из сильфов, может что-то похожее было на Тэе? Но их сняли целители, не разобравшись, друг перед ними или враг.
Угли снова вспыхнули и девушка вздрогнула.
Помещение навевало жуткие ощущения. Страданий. Боли. Слез. И самое страшное — угасающей надежды, что тебя больше никто не увидит. Живым.
Девушка выпрямилась на стуле и поерзала, устраиваясь поудобнее. Она старалась все-таки не терять надежды на лучшее.
Ведь где-то там, на знойных вечерних улицах, в поисках ее, Нилы, наверняка мечется Дельфина. И Миай, вернувшись с работы, не застанет ее дома. И Сезарио. И Констант, который этой ночью рискнул быть с ней рядом в своем обличье.
Этой ночью он был особенно ярким. Страстным. Горячим. Словно эти самые угли в жаровне.
Нила слабо усмехнулась над иронией ситуации. То, что должно ее запугивать, по мнению похитителей, внезапно стало уютным и родным, напомнив о бурной ночи, что подарили ей, разбудивший после полуночи Конст и, проснувшийся от их совместной возни, Миай.
Она так задумалась о Третьем советнике, что даже не сразу обратила внимание на то, что ярость внутри нее растет.
«Видимо, они уже узнали, что меня похитили. Конст в ярости. Удивительно, так чувствовать его эмоции, словно он действительно часть меня. И тревога все усиливается. Миай. Он, видимо, еще ничего не знает.»
Нила задумалась о том, что несмотря на отсекающие внешние потоки кандалы, она все равно ощущает и своих мужей, и свою магию. Последняя бесновалась и угрожающе бросалась на металлические изделия. И Нила видела, что крохотные, практически не заметные, ручейки связи с внешним миром при каждом таком всплеске снова проявлялись.
В маленьком зарешеченном окошке двери забрезжил неровный, дерганный свет. Кто-то шел к ней.
Шаги все приближались, давай больше информации: шли, как минимум, три существа.
Свет становился все ярче и вскоре сквозь решетки ворвался огонек, что ту же резко взлетел под потолок, ярко освещая комнату.
В сердце Нилы снова прокрался страх, сжимая его в своих
Дверь открылась и трое вошедших мужчин прямиком направились к Ниле.
— Люс, займитесь протоколом допроса, — бросил начальник тюремной стражи. После разговора с Варми он пребывал в прекрасном расположении духа, несмотря на то, что пришлось еще и встречать, срочно прибывшего дорогущими индивидуальными порталами, менталиста из столицы, вместо того, чтобы идти домой.
Худой, до жалости, молодой человек прошел к столу, сел за него, выдвинул один из ящиков, в котором оказались: чернильница, перьевая ручка и бумажный пергамент.
— Можете приступать. — Распорядился Ромаро Духт, обращаясь к блондину, что с весьма заметным интересом рассматривал Нилу.
Один из самых блестящих менталистов Солейи, он так и не понял, зачем его выдернули из столицы и отправили срочными порталами в Фантэй на допрос даже не пленника, а весьма приятной девицы. Блондин, за много лет службы на короля, уже давно утратил юношеские иллюзии и стал весьма циничным и равнодушным. Но смелый взгляд, которым ответила девушка, не мог не зацепить что-то в еще не до конца замерзнувшей душе. Маленькая птичка. Одна из тех, что лучше умрет, чем покорится.
Тяжелая будет работа. Грязная. Она будет сопротивляться, а он — давить до последнего, ломая личность и сознание ради тех крох воспоминаний, что нужны королю.
И королю ли? Очень уж внезапным казался отъезд. И бумага, которую показал начальник Тайной канцелярии тоже не понравилась менталисту.
Но применять свои способности на людях такого уровня — себе дороже. Хоть из некоторых он бы с удовольствием сделал слюнявых идиотов. Хотя бы для собственного развлечения.
На слова Духта менталист хмыкнул и иронично взглянул на надутого индюка, что считал тут себя главным.
Но тем не мене он протянул ладони к голове девушки для лучшего контакта. И ничего не почувствовал.
Менталист выпускал все больше и больше силы на девушку, но не мог пробиться через сложный, прочный барьер, что многими разноцветными нитями оплетал ее сознание.
Он с уважением присвистнул про себя, когда увидел сколько разных по свое сути магических нитей составляют эту необычную защиту. Тут была и туманная воздушная нить, отсвечивающая голубоватым, и фиолетовая некромантии — сильная, толстая, и зеленая — целительская. И еще несколько призрачных, словно контурных. Создавалось ощущение, что они только и ждут, чтобы их напитали энергией.
Менталист попытался усилить напор именно на эти слабые, призрачные узлы, но одна из нитей внезапно тонко завибрировала и послала знакомый ментальный импульс.
И мужчина отступил. Кто бы не выправил документ, что отправил его сюда на допрос, но помогать ему он больше не собирался. Если в создании защиты для сознания девушки участвовал еще и менталист, то процентов пятьдесят — это кто-то из людей короля. А идти против воли короля он не собирался.
— Ничего не получается, слишком сильный щит. — Отступил менталист от Нилы, опуская руки.