Ромэна Мирмо

де Ренье Анри

Часть вторая

I

Заслышав рев гудка и пыхтение мотора, барышни де Жердьер оставили работу и, движимые любопытством, вспыхивавшим у них от малейшего события, бросились к окну. Тетя Тина подоспела первой, а тетя Нина не замедлила ее настигнуть; и, таким образом, переполошенные и недоуменные лица обеих старых дев предстали почти одновременно глазам Пьера де Клерси, который, сойдя с автомобиля, приветствовал их с дороги, едва удерживаясь от смеха.

Действительно, барышни де Жердьер второпях забыли, что они еще в утреннем туалете, хотя было уже около одиннадцати часов. Утренний туалет тети Тины и тети Нины состоял из юбки и кофты, которые они сменяли

на платье только к завтраку. Тогда они расплетали папильотки [31] и вместо ночных чепцов надевали наколки с черносмородинными цветами. Как ни странно, эти старые девы, прожив всю жизнь в деревне, не привыкли вставать рано и поднимались утром с большим трудом. Правда, ложились они очень поздно. Уйдя к себе в комнату, они без конца расхаживали, подбирая ключи, открывая шкафы, роясь в ящиках, занимаясь какой-то таинственной ночной возней. Нередко, разбуженная этим шумом, их племянница Ромэна слышала, как они таким образом прибираются среди глубокой ночи. Когда тетя Тина начинала наводить у себя порядок, тетя Нина, охваченная соревнованием, принималась делать то же. Накануне они как раз долго предавались этому занятию; поэтому они только что успели сойти в столовую, когда под окнами Ла-Фульри раздался автомобильный гудок Пьера де Клерси.

31

Папильотки — бумажки, используемые для домашней холодной завивки волос.

Увидев молодого человека, тетя Тина издала радостно-удивленное восклицание, тотчас же подхваченное тетей Ниной:

— Как? Это вы, месье де Клерси? Какими судьбами?

Тетя Тина и тетя Нина, забыв про свои кофты и утренние чепцы, высунулись из окна, плечо к плечу, разглядывая гостя. Они взирали на него с восторгом. Все эти две недели, что Пьер де Клерси гостил в Аржимонском замке, они сходили по нем с ума. Достоинства, изящество, красота молодого месье де Клерси были одним из излюбленнейших предметов их бесед. В нем барышни де Жердьер восхищались всем: покроем платья, прической, цветом глаз. Тетя Тина и тетя Нина единодушно пели ему хвалы. Пьер де Клерси покорил их в первый же свой приезд в Ла-Фульри, куда явился в обществе своего брата и мадам де Вранкур. Разумеется, барышни де Жердь ер признавали, что месье Андрэ де Клерси безукоризнен, но Пьеру они отдавали полное предпочтение. Пьер де Клерси это видел, потешался этим, но, в сущности, это ему льстило. Эта дань восхищения его особе и его юности со стороны этих старых парок была ему приятна. И всякий раз, когда он являлся в Ла-Фульри, он старался быть с ними как можно любезнее. Он шутил с ними, воровал у них буль-де-гомы и мятные лепешки и грозился, что в один прекрасный день похитит их на автомобиле и помчит их со скоростью восьмидесяти километров в час. При этой угрозе тетя Тина и тетя Нина поднимали визг. Автомобиль внушал им смешанное чувство любопытства и страха. Они ни за что бы не сели на эту дьявольскую машину. Они предпочитали свой шарабан и свою старую лошадь. И все же они смотрели не без восхищения на магический экипаж, остановившийся у Ла-Фульри.

На вопрос старых дев Пьер де Клерси отвечал смехом:

— Да, представьте, это я, мадемуазель де Жердьер! На этот раз я явился вас похитить. И по-настоящему!

С легкостью своих лет он ухватился за подоконник и подтянулся на руках. В восхищении, тетя Тина и тетя Нина закричали, суетясь и кудахча, как старые курицы:

— Перестаньте, месье Пьер, вы разобьетесь.

Но Пьер де Клерси исполнил ловкий подъем на руках и проворно соскочил в столовую. Подбежав к барышням де Жердьер, он поцеловал им руки, затем, засунув пальцы в мешок с буль-де-гомами, оглянулся кругом и приветствовал широким жестом мифологические рисунки, расстилавшие по стенам свое напыщенное и бледное витийство.

— Дорогие хозяйки, на этот раз я вас еще пощажу. Я вас не похищу, но мне нужен заложник. И вот с чем я приехал. Уже два

дня, как мадам Мирмо не появлялась в Аржимоне, и без нее больше не могут быть; ее требуют громогласно. Ввиду чего мадам де Вранкур возложила на меня поручение привезти мадам Мирмо к завтраку. Поэтому я вас приглашаю, дорогие хозяйки, поставить мадам Мирмо в известность о том, чего от нее ждут, иначе я увожу вас самих, не дав вам даже времени надеть шляпы.

Тетя Тина и тетя Нина взирали на Пьера де Клерси с забавным умилением. Они словно говорили: какой он милый! Тетя Тина первая обрела дар речи. Она волновалась:

— Ну конечно же, нужно сказать Ромэне. Где она? В саду, должно быть; скорее, скорее, Нина.

Можно было подумать, они сердятся на Ромэну за то, что ее нет и что она медлит, хотя бы лишь минуту, исполнить волю Пьера де Клерси; но когда тетя Нина уже собралась идти на поиски племянницы, дверь столовой отворилась и мадам Мирмо появилась на пороге.

При виде ее Пьер де Клерси покраснел; ему казалось, будто комната озарилась внезапным светом, а рисунки по стенам вдруг засветились, играя яркими красками. Старые сестры для него словно пропали, как печальные совы, спугнутые вместе с темнотой. И вдруг он смутился. Ему стало стыдно, что он сейчас говорил таким шутливым тоном. Только бы эти барышни де Жердьер не вздумали рассказывать, что он влезает к ним в окно, как мальчишка, что он ворует у них буль-де-гомы. Его сразу охватили робость, тревога и чуть ли не дрожь.

На Ромэне Мирмо было одно из тех мягких восточных платьев, которые она любила. Сегодняшнее ее платье было цвета песка и меда и украшено легкими арабесками [32] из золотых нитей. Без шляпы, с небрежно зачесанными волосами, она держала в руке большой букет серно-желтых роз, почти того же Оттенка, что и облегавшая ее сирийская ткань, и среди них было несколько красных. Увидев Пьера де Клерси, она было отступила на шаг. Но ее колебание длилось недолго, и она подошла к молодому человеку, протягивая ему руку:

32

Арабески — насыщенный и сложный орнамент, основанный на прихотливом переплетении геометрических и стилизованных растительных мотивов; иногда включал в себя надписи. Был распространен в основном в арабских странах.

— Что делать, мы в деревне. Вы меня извините, что я еще не одета, месье де Клерси? И потом, разве тетя Тина и тетя Нина не служат мне примером?

Она, смеясь, указала на кофты, папильотки и чепцы барышень де Жердьер. Это открытие повергло бедных дев в смущение. Может быть, впервые в жизни они испытывали чувство кокетства. Ромэна Мирмо положила букет на стол и оправила на плечах слегка спустившуюся «абаю». Пьер де Клерси следил за этим жестом со слепым восхищением. Вдруг он вспомнил, что ему следовало бы объяснить свой приезд.

— Извините меня, пожалуйста, что я вас побеспокоил, но меня прислала мадам де Вранкур. Вы уже два дня не были в Аржимоне, и она боялась, не нездоровы ли вы. Так вот, я взялся съездить, чтобы узнать…

Этими словами Пьер де Клерси говорил не все. Он не сказал, что эти два дня казались ему нескончаемыми и мрачными, что Аржимон представлялся ему местом уныния, что он двадцать раз готов уже был отправиться в Ла-Фульри и не сделал этого только потому, что боялся явиться некстати. Он не сказал также, что это он обратил внимание мадам де Вранкур на отсутствие ее приятельницы. Он продолжал:

— Разрешите вам сказать, что мне поручено привезти вас в Аржимон к завтраку, если вы ничего не имеете против. О, вы не откажете! Без вас я не посмею показаться мадам де Вранкур на глаза.

У него был такой встревоженный вид, что Ромэна Мирмо засмеялась:

— Да я согласна; но только я не одета, и вам придется подождать добрых полчаса. К счастью, тетя Тина и тетя Нина тут и составят вам компанию; к тому же я потороплюсь.

Ромэна снова взяла букет, принесенный ею из сада: