Ромео с большой дороги

Донцова Дарья

Я потрясла головой.

– И ничего там не горит, – громко объявила Ирка, входя в спальню, – просто чуток зачадило масло.

– А-а-а! – не замедлил отреагировать Сергей. – Там еще и бабы имеются!

Вот тут мое практически безграничное терпение лопнуло.

– Знаешь, Сергей, ты ведешь себя глупо! – взорвалась я. – В принципе, понимаю, отчего ты напрягся, услыхав голоса Ивана и Тёмы, но лай Снапа и вопли Ирки не должны рождать подозрительность у нормального мужика. Или ты совсем потерял разум и считаешь Таню одновременно зоофилкой и лесбиянкой?

В трубке воцарилась

тишина, потом послышалось осторожное покашливание.

– Кто такая Ирка? – почти равнодушно спросил Сергей.

– Наша домработница.

– При чем здесь Иван?

– Он ее муж, семейная пара везде ходит вместе.

– А Тёма?

– Ты о ком?

– Только что был упомянут некий Артем.

– Тимофей, – автоматически поправила я.

– Хорошо, он кто?

– Ведро. Тимофей Ведро.

– Не понял, – процедил Сергей, – семейная пара садовник и поломойка принесли ведро?

– Нет! Фамилия Тёмы Ведро!

В трубке повисло многозначительное молчание.

Меня стало подташнивать.

– Дай сюда, – прошипела Танюшка и выхватила из моих пальцев телефон.

– Милый, чмок, чмок, это я, твоя маленькая зайка. Не обращай внимания на Дашку, она нахрюкалась коньяком и несет бред. Представляешь, я легла спать, не успела глаза закрыть – звонок. Открываю: вот так сюрприз! Дарья со Снапом! Бухая совершенно! Да не одна! С прислугой приперла и любовником. А ты не знал? Ха-ха! Она давно с Ведром живет. Что значит каким? Нет, не эмалированным. С Артемом.

– Тимофеем, – трагическим шепотом подсказал «сыночек».

– Тимофеем, – машинально поправилась Танюшка и застрекотала с утроенным энтузиазмом: – Да про них вся тусовка знает. Ха-ха! Верно, с ума сошла! Не она? Я? Милый! О, хорошо! Конечно! Обожаю тебя! Навечно! Одного! Остальные мужики навозные кучи! Фу, пронесло!

Последнюю фразу госпожа Борейко произнесла, положив трубку на пол.

– Ну просто офигеть! – всплеснула руками Зайка. – Ну как…

Довершить начатое восклицание Ольге не удалось, на диване затренькала трубка домашнего телефона.

– Я возьму, – услужливо предложил Тёма.

– Сиди на месте, идиот! – заорала Танюшка и, забыв про якобы сломанную ногу, ринулась к телефону. – От тебя одни неприятности, сама отвечу. Алло? Кто там? Не молчите, говорите! Фу, фу, фу, что за идиотские шутки… Как это, куда вы попали? А чей номер набирали? Коттеджа в Ложкине. Да, дом Дарьи Васильевой, именно так. Уже сказала: Ложкино! Боже, ну и тупой человек. Я кто? Ха-ха! Танечка! Что значит, как сюда попала? Хам! Ой… Милый! Сергунчик! Это ты? А что у тебя с голосом? Через платок говоришь? Зачем? Я где? Я дома! Одна. При чем тут Ложкино? Меня там нет. Дорогой, ты ошибся, хотел набрать нужный номерок, а тренькнул мне. Шел в комнату, попал в другую? [11] Ты о чем, солнце ненаглядное? Дарью? На!

11

«Шел в комнату, попал в другую» – цитата из комедии А.С. Грибоедова «Горе от ума». (Прим. автора.)

Трубка

снова оказалась в моих руках.

– Танька в Ложкине, – сурово отметил Сергей.

– Да, – быстро согласилась я, – под моим присмотром.

– Значит, так, – каменным голосом отчеканил наш Отелло, – домой пусть не возвращается. Все! И запрещаю забирать мои подарки! Кольца, серьги, брошки должны остаться дома. Шуба из розовой шиншиллы тоже. Она стоит состояние! Прощай.

– Эй, постой, – забормотала я, – что Танюшке-то делать?

– Забирай ее себе. Помогала подруженьке мужа обманывать, теперь пожинай плоды! – рявкнул Боровиков.

– Но Таня мне не нужна, – от растерянности выдала я чистую правду.

– И мне тоже! – гавкнула трубка. – Развод и девичья фамилия. Да, передай своей подруге, если к моменту МОЕГО возвращения она не покинет МОЙ дом, а там не окажется МОЕЙ шубы из розовой шиншиллы и МОИХ брильянтов, я сумею посадить ее, как воровку, за решетку. Ясно?

Из трубки полетели гудки.

– Чего там? – неожиданно шепотом поинтересовалась Машка.

– Развод и девичья фамилия, – медленно ответила я, – велено уходить из дома, оставив украшения и манто. А если муж не обнаружит своих подарков, то запихнет супругу в тюрьму.

– Это невозможно, – живо отреагировал Аркадий. – Танечка, не волнуйся. Имущество супругов, состоящих в законном браке, считается общим, а личные вещи неделимы.

Борейко прижала к груди руки с длиннющими акриловыми ногтями.

– Я пойду ночью, одна, по улице, босиком, голая… Лягу спать в картонной коробке, никому не нужная, бомжиха… Не поминайте лихом, похороните по-человечески, когда умру от тяжелых испытаний…

Из широко распахнутых глаз Танечки начали вытекать прозрачные, нереально огромные слезы. Домашние бросились утешать Борейко.

– Не волнуйся, – квохтал Кеша, – мы легко половину имущества отсудим. Еще и за моральный ущерб возьмем. Скажи, документы дома?

– Какие? – простонала Танюшка.

– Свидетельство о браке, – пояснил Аркадий.

– На стене висит, в моей спальне, – захныкала Борейко.

– Оригинально, – одобрила Зайка. – Первый раз слышу, чтобы так украшали комнату.

– Оно такое прикольное, – зашмыгала носом Танюша, – розовое, с голографическими переливающимися слонами и фотками.

– Ты о чем сейчас речь ведешь? – поразился Кеша.

– Совсем дурак, да? – простонала Борейко. – Про свидетельство о росписи.

– Розовое, со слонами? И снимками жениха с невестой? – засыпал ее вопросами Аркадий.

– Да!

– В каком же ЗАГСе выдали такое? – удивился Дегтярев.

– В Таиланде, – заявила Таняшка.

– Где? – хором воскликнули Кеша, полковник и Тёма.

Татьяна откинула подушки и устало ответила:

– Мы с Сергеем полетели отдыхать в Бангкок, и там Боровиков сделал мне предложение. Очень романтично было: осыпал лепестками роз и подарил шикарное кольцо. Естественно, я ответила «да», и мы тут же пошли к хозяину отеля, который нас расписал. Ах, какая чудесная церемония! Ночь, на воде горят плошки со свечами, два слона держат подносы, Сережа в красном костюме…