Ромео с большой дороги

Донцова Дарья

– Чтоб тебе самому шею погнуть! – прорычала Таня, забираясь на кровать.

И тут раздалась громкая музыка.

– Мать, выключи радио, – велел Кеша, – и вызови доктора, следует сделать рентген.

– У меня в комнате нет ни приемника, ни сидюшника, – напомнила я.

– Что ж тогда играет? – завертела головой Машка.

– Телефон, – подобострастно подсказал Тёма. – Вон он, на коврике валяется.

Желая услужить, мужчина поднял трубку с пола и поднес к своему уху.

– Не трогай! –

завизжала Борейко. – Немедленно брось!

Но самозванец уже нажал на клавишу и бодро воскликнул:

– Алло! Здрассти! Кто я? Тёма. Вам кого? Таню? Уж не знаю, сумеет ли подойти, она в кровати. Ой, не орите! Сейчас, сейчас…

Быстро, словно избавляясь от попавшего в руки раскаленного камня, Тёма сунул замершей в ужасе Танюшке трубку, сообщив:

– Это вас.

– Добрый вечер, Сереженька! – прочирикала Танечка. – Ой, солнышко, ты как? Скоро ли вернешься? Жду не дождусь…

Конец фразы оказался недоговоренным, лицо Борейко приняло сначала розовый, потом красный, бордовый, синий и, наконец, фиолетовый оттенок. Я с тревогой смотрела на подругу.

– Кто подошел? – выдавила из себя Татьяна. – Когда? Сейчас? Где? Мужчина? Не было никого!

Я прикусила губу. Да уж… Глупее поведения и не придумать. Ну нельзя же отрицать очевидное, Боровиков вовсе не идиот, он слышал голос Тёмы.

– Я тут одна, – пела Танечка, – абсолютно одинокая.

В этот момент за окном залаяла собака, очевидно, кто-то из соседей выпустил своего пса на прогулку перед сном, и Снап решил ответить собрату. Недолго думая, он разинул пасть и принялся мерно гавкать:

– Ав, ав, ав…

– Я дома, – повысила голос Таня. – Кто лает? Кобель. Ха-ха-ха, милый, это уже слишком, надеюсь, ты не ревнуешь к ротвейлеру? У нас нет в квартире животных? Да, действительно. Откуда тогда псина? Э… Э… Э… Ну что ты, какие мужики с собаками, право, смешно. Фу, заткнись! Ишь, разгавкался, придурок! Милый, я не лгу тебе. Клянусь своими брильянтами, я одна! Откуда лай? Э… э… э… Из телевизора. Да! Точно! Гляжу кино! В гордом одиночестве. Что? Телику нельзя говорить: «Фу, заткнись»? Милый, ты слишком придирчив. Я одна! Одна! Одна! Ладно, пусть тебе Дашка объяснит.

Трубка ткнулась в мою ладонь.

– Придумай что-нибудь, – прошипела Танюшка, – Серега совершенно взбесился!

– Привет, – фальшиво весело воскликнула я в телефон.

– Совсем моя завралась! – заорал Боровиков.

– Вовсе нет, – заюлила я.

– Говорит, кукует одна!

– Верно, тут никого.

– А ты?

– Я?

– Ну да, ты! Разве можно сказать: «Нахожусь в одиночестве», если сидишь с подругой? – справедливо заметил ревнивец.

– Ну… понимаешь… я для Танечки пустое место, мы настолько близки, что перестали замечать друг друга.

– А пес?

Кто там лает?

– Это Снап, мой ротвейлер. Я его с собой взяла, пусть погуляет, заскучал в Ложкине.

– Танька сообщила, что гавкает в телике, а ты говоришь про Снапа. Кто из вас брешет?

На секунду я растерялась, но потом решительно ответила:

– Никто.

– Да? – перешел в диапазон ультразвука Сергей. – Так что, Снапа по телику показывают? Он новости читает?

– Именно так, – обрадовалась я подсказке, – впрочем, диктором Снапуна не брали, наш мальчик снимался в программе «Дог-шоу», я кассету показываю.

Боровиков притих.

– Видишь, – обрадованно продолжила я, – ни к чему волноваться, полнейшая тишина.

– На плите чегой-то горит! – завопил Иван, совсем некстати влетая в спальню. – Чадит и чернеет!

Ирка, всплеснув руками, кинулась на первый этаж.

– Что за мужик там? – загремел Сергей. – Он про плиту говорил, я слышал его расчудесно.

Я показала садовнику кулак и сладко пропела:

– Это не мужик, а всего лишь Иван.

– Иван?

– Да, Ваня.

– Что еще за Ваня?!

– Господи, Сережа, ты совсем от ревности очумел, – делано засмеялась я. – Наш садовник, Иван, ты его великолепно знаешь.

– Иван?

– Да, – терпеливо подтвердила я.

– Садовник? – не успокаивался ревнивец.

– Абсолютно точно. Хочешь, дам ему трубку?

– Не надо, – процедил Боровиков. – Ситуация делается все более непонятной.

– Что еще?

– Ты приехала к Таньке?

– Да.

– Привезла Снапа?

– Да, – покорно твердила я.

– Решила развлечь собаку?

– Да.

– И садовника прихватила? Зачем? Он тоже скучает? – взвился Боровиков.

– Прости, но ты идиот, – в сердцах заявила я. – Ясное дело, я не стану ходить в гости с садовником.

– Тогда как там Иван очутился?

– Он дома.

– Ванька живет у меня?! – окончательно потерял остатки ума Сергей.

– Нет, он у себя дома, – решив ни за что не начинать тоже орать, ответила я.

– Где?

– В Ложкине.

– У тебя?

– Да.

– В доме?

– Конечно.

Сергей замолчал, из трубки доносилось лишь его тяжелое дыхание.

– Разобрался? – нежно уточнила я.

– Ага, – неожиданно мирно ответил Боровиков, – просек фишку. Дело простое: Танька дома, смотрит телик с программой «Дог-шоу», ты с ней. Так?

– Верно, – обрадовалась я.

– В комнате еще Снап.

– Точно.

– А где Иван?

– Садовник в Ложкине.

– Тогда почему он только что орал про кухню? – вкрадчиво поинтересовался Боровиков. – Концы с концами не сходятся. Либо он не в Ложкине, либо вы не у нас дома.