Ромео

Тайтл Элис

— Может, Мелани писала что-нибудь об этом в своем дневнике?

Она смерила его колючим взглядом.

— Что, например? Вы думаете, сестра наплела там что-нибудь насчет инцеста в отношении меня? — Сначала Берни. Теперь Джон. Разве мало того, что она явилась свидетелем инцеста?

— Я лишь хотел сказать, что, возможно, она писала о том, как вы застали их с отцом…

— Почему вы решили, что Мелани знала об этом?

— Я — детектив, Сара. И дедукция — моя профессия. Я так понял, что, раз вы видели ее, есть вероятность, что она видела вас.

— Это невозможно.

Единственное, она могла слышать, как отец распекал меня в коридоре за то, что я шпионю. Только я не шпионила.

— Я в этом не сомневаюсь, Сара.

— Я думаю, что Ромео в детстве тоже страдал от унижений.

Аллегро вздохнул.

— Так же считала и Мелани. У нас целый штат сотрудников, которые копаются в прошлом всех подозреваемых, выясняют, как прошло их детство.

Сара выглянула в окно. Как странно было видеть людей, спешащих по своим делам. Был будний день. Люди сновали по магазинам, торопились с работы домой, где их ждали семьи, друзья…

Она закрыла глаза, чтобы никого не видеть. Уж очень сильную зависть рождало зрелище.

— Я была так уверена в том, что стану для него следующей мишенью.

— Да, я тоже так думал.

— Похоже, он взял слишком быстрый темп. На прошлой неделе — Мелани. Спустя восемь дней — Эмма. Он становится все более кровожадным, Джон. И более дерзким. Все из-за меня.

— Не надо, Сара.

— Пошла на телевидение. Бросила ему вызов. Я думала… я думала… — Голос ее дрогнул, и она разрыдалась. — О Боже, — всхлипывала она, — что я наделала? — Хотя глаза ее и были закрыты, она все равно ощущала сильное жжение, как будто позднее утреннее солнце прожигало насквозь веки.

— А что… с сердцем Мелани? Он… оставил его… на теле Эммы?

Аллегро молча кивнул головой.

Лицо Сары исказилось от боли. Она была уверена, что Ромео сохранит сердце Мелани для нее. Неужели ты всерьез рассчитываешь на то, что сможешь перехитрить этого монстра, глупышка?

Аллегро потянулся к ней и коснулся ее руки. Инстинктивно она взяла его руку и прижала к своей щеке. Порыв этот был трогателен и лишний раз демонстрировал, насколько она уязвима и беззащитна.

— Мне нравилась Эмма. Вам с Майком тоже, я знаю, — сказала она.

— Да, но дело здесь даже не в том, что ты был знаком с жертвой и даже любил ее. Самое ужасное — это идиотское чувство беспомощности, которое мы оба испытываем. Да что там — испытывают все, кто задействован в расследовании.

Кому, как не Саре, было знать о том, что такое беспомощность. Она могла бы написать целую книгу об этом. Нет, эту книгу уже написала Мелани.

— Послушайте, Сара, мне ужасно не хочется оставлять вас в таком состоянии, но я должен вернуться на квартиру Эммы. Я отослал Корки к дому вашего приятеля Берни. Он останется с вами. Я бы с удовольствием поменялся с ним ролями, но дел невпроворот. И еще нужно отыскать тот клуб в Ричмонде, о котором вы говорили. Вы даже не представляете, как может изменить ход расследования крохотный осколок информации.

— Спасибо, что приехали сообщить мне о случившемся. Это значит… — Она хотела сказать ему, что его

жест достоин самой высокой оценки. Что она тронута его вниманием и заботой. И еще… что ей хотелось бы остаться прошлой ночью в той чудной гостинице. И, может, тогда ее фантазии превратились бы в реальность. Все это она хотела сказать ему. Но не могла.

— Я знал, как вы будете расстроены. И подумал, что мне стоит самому рассказать вам обо всем, — пробормотал он.

— Извините за то, что обозвала вас недотепой.

Он слабо улыбнулся.

— Меня и хуже обзывали.

— Я хочу остаться с вами, Джон.

— Сара…

— Пожалуйста.

В квартале, где жила Эмма, царило столпотворение. Люди в штатском, полицейские в форме, репортеры, фотографы, телеоператоры и просто зеваки буквально сражались за место на тротуаре. Аллегро даже не смог подъехать к дому Эммы. Улицу запрудили патрульные машины, катафалк судмедэксперта, фургоны передвижных телестудий.

— Пригнитесь, — сказал Аллегро Саре, остановив машину у тротуара чуть поодаль, — или они сейчас набросятся на вас, как саранча.

Сара сползла с сиденья как можно ниже, насколько позволял тесный салон спортивного автомобиля. Вагнер, стоявший с двумя полицейскими возле подъезда, заметил машину Аллегро и дал ему знак оставаться на месте. Через минуту он покинул свой пост и стал пробираться сквозь толпу. Он был крайне удивлен и даже ошарашен, увидев Сару, скорчившуюся на пассажирском сиденье.

— Что это?..

— Все в порядке. Она не будет подниматься наверх.

Вагнер, склонившийся к водительскому окошку, посмотрел на Сару. Взгляд его несколько смягчился.

— Как вы? Держитесь?

Она кивнула головой.

— А вы?

— Да, — резко бросил он.

От Сары не ускользнула некоторая напряженность в его интонациях.

— У нас появился новый след, Майк. Спасибо Саре, — сказал Аллегро.

Он не успел рассказать Вагнеру о клубе в Ричмонде. Тот опередил его с новостями.

— В таком случае у нас теперь два следа. Соседка Эммы, Маргарет Болдуин, видела ее вчера днем в чайной неподалеку отсюда. Заведение называется «Аппер краст». Похоже, оно весьма популярно среди местных дам. Эмма была с мужчиной. Мы показали Болдуин кое-какие фотографии. Она уверенно опознала Перри. Клянется, что именно он был с Эммой. И еще. Когда Эмма ушла из чайной, Болдуин, сидевшая за столиком у окна, заметила, что, расставшись с Эммой в дверях ресторанчика, Перри послонялся пару минут по улице, а потом пошел следом за ней.

— Давай-ка с ним побеседуем, — сказал Аллегро.

— К нему уже пошли наши ребята. На этот раз мы вооружились ордером на обыск.

— Больше никто ничего не видел?

Вагнер показал на бледно-розовый дом на противоположной стороне улицы.

— На первом этаже там живет пожилая женщина, миссис Рамни, которая говорит, что около пяти видела заходившую в дом парочку. Зрение у нее не слишком хорошее, но она вполне уверена, что видела именно Эмму, поскольку других темнокожих женщин среди жильцов этого дома нет. Но вот о ее спутнике ничего определенного она сказать не смогла.