Ромейский Квест
Шрифт:
– Ну вот, ваше жилище на время путешествия.
– Махнул рукой капитан.
– Есть у меня на корме каюты и пороскошнее. Но те одноместные. Раз вы хотите ехать втроем в одной, - придется довольствоваться этой. Располагайтесь.
Федор машинально подумал, что императорская казна могла бы расщедрится и по каюте на каждого. Впрочем, нет худа без добра. Когда вместе и каюту не обворуют, и приглядится друг к другу проще будет.
Троица путешественников зашла в каюту. Пока Федор прикидывал, как лучше разместить между шкафом и сундуком связку с пиросифонами
– Кормежка на судне два раза в день, вам будут приносить.
– продолжал инструктаж стоящий у дверей капитан. Сухари у нас двойной закалки, так что рекомендую их размачивать, если бережете зубы. Вода на камбузе, с ней проблем нет, благо мы не уходим далеко от берегов. Стол на подвесе, это позволяет не проливать еду на волне. Но если будет штормить, не забудьте прицепить его крюком снизу, - а то он вам всем переломает ребра.
– А как мы узнаем, что будет штормить - решил уточнить Федор.
– О, вы узнаете!
– Смял лицо в веселой улыбке капитан.
– Это пропустить невозможно... Что еще?.. Каюта врача на корме, если понадобиться, он же у нас и за цирюльника. Ниже главной палубы лучше не спускайтесь. Трюмы запечатаны, а на твиндеке живут галеоты.
– Кто упомянутые сии?
– заинтересовался Парфений.
– Так мы зовем гребцов. Они люди низкие, подлого происхождения. Живут в скотстве, и так же развлекаются. Таким почтенным людям как вы, не стоит опускаться до их общества.
– Капитан отступил на шаг, выходя за проем двери.
– Чтож, не буду вам мешать обживаться. За время плавания мы еще увидимся не раз.
С этими словами капитан аккуратно притворил дверь. Федор удовлетворённо приметил, что изнутри дверь оснащена добрым железным засовом.
Все трое завозились, устраивая личные вещи. Федор положил скатку с кольчугой и меч на ту сторону нар, что спрягались со стеной, чтоб не свалились. Провел рукой по одеялу, хлопнул по подушке. Ткань на подушке была жирной на ощупь. Одеяло тоже не внушало доверия. Ночью, скорее всего, на беззащитную троицу совершат свой злодейский налет вши, и прочая живность. Чтож, и к этому солдату не привыкать... Сгрузимся с этого корыта, - повыведем.
Утвердив свои вещи, Федор свесил ноги с койки вниз.
"Вот - подумал он - путешествие уже. Считай и началось. А я про своих спутников еще и ничего толком не знаю. Нужно к ним присмотреться, перетолковать, прикинуть кто из двоих чего стоит. Мало ни мало, возможно жизнь моя от них будет зависеть".
Мысль была верная, однако, Федоту в жизни своей почти не случалось общаться со священниками, за исключением службы в храме. Поэтому он не очень представлял, как завязать разговор. Нужно было как-то закрутить беседу, а уж дальше оно само пойдет. А святые отцы меж тем, тоже закончили возиться с постелями и поклажей. Иностранный поп Окассий сел, ссутулившись на койке всем своим широким телом, и благожелательно улыбнулся. Парфений, приложив
"Спрошу-ка я этого Окассия, часто ли ему приходилось до того путешествовать на кораблях - наконец придумал Федор.
– Он видать, в морских ходках человек бывалый. Спрошу у него совета. Советовать, да поучать, всяк любит - вот и закрутится беседа!"
Обрадовавшись своей находчивости, Федор уже открыл рот, но - как и в случае с кроватью, - не успел.
– Славен Бог, - вдруг важно изрек Парфений, - испытующе глядя на Окассия.
– Во веки-веков, - тут же, не менее важно отозвался Окассий.
– Аминь.
– Припечатал Парфений.
Оба святых отца помолчали. Федор решил, что теперь-то самое время ему заговорить, и...
– опять опоздал.
– Рад я, что и на западе, в варварских землях, хранят святую христианскую веру, не забывают отцовское благочестие, - снова подступился Парфений.
– И я рад, что в ваших греческих землях не иссякли богоносные мужи взыскующие к святой истине.
– Немедленно отозвался елейным голосом Окассий.
Федору отчего-то внезапно свело рот судорогой, и он зевнул.
– Гм-м...
– Прочистил рот Парфений.
– Да, храним лампаду истинной веры, как нам святые апостольские мужи заповедовали. Веруем во единого Бога Отца, Вседержителя, Творца неба и земли, всего видимого и невидимого. И во единого Господа Иисуса Христа, Сына Божия, Единородного, рожденного от Отца прежде всех веков...
– Голос Парфения звонко бубнящего, стал напевным, да еще на световом люке сверху закурлыкала какие-то птицы, и Федор почувствовал, что почти засыпает, как в детстве, под материнскую колыбельную. Вернее, начинает дремать тем особым образом, с открытыми глазами, как умеет любой опытный солдат. Федор встряхнул головой, и решил, что раз на него накатывает сон, нечего спать сидя, - когда можно сделать это лежа? Поэтому он закинул ноги обратно на свою полку, и растянулся. Ладно, пусть святые отцы поговорят о своем. Время прощупать их еще будет. С тем Федор и прикрыл глаза, уплывая в сон под звук приятного голоса.
– Веруем и в Духа Святого, - Продолжал свой напевный речитатив Парфений - Господа, подающего жизнь, исходящего от Отца...
– ...и от Сына.
– тихонько прибавил на заднем фоне Окассий.
– Не-ееееет!!!
– Громоносным гласом вдруг рявкнул Парфений.
...Федор подскочил на койке, судорожно сжимая сам-собой оказавшийся в руках меч, и свесил голову вниз.
– Нет!
– Еще раз громыхнул Парфений, голосом, утратившим всякое благозвучие.
– Нет духа святого от Сына!
– Идет дух святой и от Сына тоже!32 - Упрямо дёрнув головой взвизгнул Окассий.
– Не идет!
– А вот идет!
– Скверное и богопротивное глаголение!
– Заревел трубным басом Парфений.
– Святые отцы-каппокадийцы о том еще в древности изрекли золотое слово на втором вселенском соборе! Только от Отца исходит дух!
– А блаженный Августин Иппонийский, что же?
– Приподнялся на постели Окассий.
– Разве перестал он считаться отцом матери нашей церкви, святейшим и богоносным мужем?!