Ромовый дневник
Шрифт:
На следующее утро меня разбудило солнце. Со стоном я сел. Одежда была полна песка. В десяти футах слева от меня на своих шмотках спали Йемон и Шено. Оба были совершенно голые, и Шено одной рукой обнимала Йемона за шею. Я уставился на девушку, думая, что никто не сможет меня обвинить, если я потеряю рассудок и наброшусь на нее, сперва вырубив Йемона ударом по затылку.
Поначалу я решил было прикрыть их плащом, но затем испугался, что они проснутся, когда я над ними нависну. Этого мне совершенно не хотелось, а посему я решил пойти искупаться и разбудить их криком из воды.
Разоблачившись,
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Шено проснулась и с воплем сразу же схватила плащ, чтобы прикрыться, Затем она принялась лихорадочно оглядывать весь пляж.
– Эй, сюда! – крикнул я. – Присоединяйтесь.
Она посмотрела на меня и улыбнулась, держа плащ между нами, как ширму. Тут проснулся Йемон – он явно был раздосадован тем, что его разбудили.
– Подъем! – воскликнул я. – Переходим к водным процедурам!
Йемон встал и потащился к воде. Шено, размахивая его шортами, позвала его назад.
– Вот! – твердо сказала она. – Надень.
Я ждал их на плоту. Йемон приплыл первым, разрезая водную гладь точно крокодил. Затем я заметил, как к нам в трусиках и лифчике подплывает Шено. Тут мне стало совсем неловко. Я подождал, пока она заберется на плот, и соскользнул в воду.
– Я голоден как черт, – сказал я, пускаясь обратно к берегу. – Схожу в аэропорт позавтракать.
Добравшись до пляжа, я принялся искать свой саквояж. Я помнил, как прошедшей ночью ставил его на дерево, но не мог вспомнить, на какое. Наконец я нашел его в развилке двух ветвей аккурат над тем местом, где я спал. Затем я надел чистые трусы и мятую шелковую рубашку.
Перед самым уходом я бросил взгляд в сторону плота и увидел, как Йемон голым ныряет в воду. Шено со смехом сорвала с себя лифчик и трусики и прыгнула прямо на него. Я немного подождал, затем перебросил саквояж через ограду и перебрался вслед за ним.
Я пошел по дороге, параллельной взлетно-посадочной полосе, и примерно через полмили добрался до главного ангара – массивного сборного барака, который буквально кишел активностью. Самолеты приземлялись каждые несколько минут. В основном это были небольшие «сесснасы» и «пайперсы», но каждые минут десять со свежей компанией гуляк из Сан-Хуана садился крупный ДС-З.
Побрившись в туалете, я протолкнулся через толпу к бару. Народ, только-только выбравшийся из самолетов, получал бесплатную выпивку, а в одном углу ангара расположилась группа пьяных пуэрториканцев – все они барабанили по своему багажу в ритме какого-то незнакомого для меня распева. Звучало все это совсем как футбольная кричалка: «Буша-бумба, балла-ва! Буша-бумба, балла-ва!» Я заподозрил, что до городка они уже никогда не доберутся.
Я купил «Майами Геральд» и плотно позавтракал блинами с беконом. Примерно через час подошел Йемон.
– Черт, я зверски проголодался, – сказал он. – Надо бы хорошенько позавтракать.
– Шено еще с нами? – спросил я. Йемон кивнул.
– Она внизу. Ноги бреет.
Был почти полдень, когда мы сели на автобус до городка. Выйдя у рынка, мы направились в сторону «Гранд-Отеля», то и дело останавливаясь, чтобы заглянуть в немногие витрины магазинов, которые не были забраны деревянными щитами.
По мере приближения к центру городка шум все усиливался. Но это был уже другой звук – вовсе не рев счастливых голосов или музыкальный перестук барабанов, а дикие выкрики небольшой группки людей. Похоже было на войну бандитских группировок, слышались утробные вопли и звон бьющегося стекла.
Мы поспешили на шум, срезая дорогу по узкой улочке, которая вела в торговую зону. Когда мы завернули за угол, я увидел осатаневшую толпу, которая запрудила мостовую и заблокировала оба тротуара. Сбавив ход, мы осторожно приблизились.
Примерно две сотни людей только-только грабанули один из крупных винных магазинов. В большинстве своем это были пуэрториканцы. На мостовой валялись смятые коробки из-под шотландского виски и шампанского, и буквально у всех, кого я видел, в руке была бутылка. Люди вопили и плясали, а в самом центре толпы гигантский швед в синем комбинезоне выдувал на трубе долгие ноты.
Прямо у нас на глазах жирная американка подняла над головой два фугаса с шампанским и разбила их друг о друга, дико хохоча, пока вино вперемешку с осколками струилось по ее голым плечам. Компания пьяных ударников колошматила двумя банками пива по пустым коробкам из-под виски. Распев был тот же самый, что и в аэропорту: «Буша-бумба, балла-ва! Буша-бумба, балла-ва!» По всей улице люди лихорадочно плясали, дергаясь под ритм распева и дико крича.
Винный магазин сделался теперь всего лишь оболочкой – голые стены с разбитыми окнами. Люди продолжали вбегать туда и выбегать, хватая бутылки и стараясь как можно скорее выпить, прежде чем кто-то их отберет. Пустые бутылки они просто бросали, отчего улица постепенно стала походить на реку битого стекла, усеянную тысячами пивных банок.
Мы старались держаться с краю. Я очень хотел поиметь хотя бы малую часть ворованного спиртного, но боялся полиции. Йемон забрел в магазин и считанные мгновения спустя появился с фугасом шампанского. Смущенно улыбаясь, он молча сунул бутылку к себе в сумку. Тут моя жажда выпивки пересилила страх тюрьмы, и я бросился к коробке из-под виски, что валялась в канаве у самого магазина. Коробка оказалась пуста, и я огляделся в поисках другой. В лесу танцующих ног я разглядел несколько нетронутых бутылок виски. Я бросился туда, расталкивая всех на своем пути. Грохот был оглушающим, и я все время ожидал, что мне на голову вот-вот опустится бутылка. Мне удалось прибрать к рукам три кварты «Старой вороны» – все, что осталось в коробке. Другие бутылки были разбиты, и теплый виски растекался по улице. Крепко прижимая к груди добычу, я протиснулся сквозь толпу к тому месту, где оставил Йемона и Шено.