Рональд Лэйнг. Между философией и психиатрией
Шрифт:
Во время обучения в средней школе шла вверх и музыкальная карьера Лэйнга. 30 марта 1944 г. в возрасте 16 лет он стал лицензиатом Королевской консерватории. Директор «Хатчи» с гордостью поздравил его с этим достижением перед всей школой на утреннем собрании учеников. В 1945 г. он стал ассоциатом Королевского музыкального колледжа. Он любил классику, но уже в школьные годы Джулия Оммер познакомила его с джазом, который тогда был на пике популярности. Чуть повзрослев, Лэйнг покупал пластинки, посещал джазовые концерты и вечеринки и иногда позволял себе наиграть какой-либо джазовый фрагмент. К классике, тем не менее, он всегда тяготел больше.
Наравне с музыкой одним из увлечений юного Лэйнга стало чтение. Из окна его комнаты была видна Гованхиллская публичная библиотека, крышу которой украшал каменный ангел. Для Рональда все годы юности этот ангел олицетворял мудрость,
Я погрузился в бездны библиотеки, от «А» до «Z», после того как сломал левое запястье, долгое время носил гипс и не мог не только играть на фортепиано, но и бегать, играть в регби и гольф, гонять на велосипеде. Я читал. На этом пути я повстречался с Фрейдом, Кьеркегором, Марксом и Ницше. В том, что они писали, я находил беспокоившие меня идеи. Я испытывал безмерную благодарность по отношению к книгам, библиотекам, авторам этим книг, учредителям и организаторам публичных библиотек. Я хотел стать писателем, или, скорее, я верил, что я был таким же писателем, как и они, и что у меня есть своего рода долг, призвание стать писателем. Я решил, что к тридцати я должен обязательно издать свою первую книгу [21] .
21
Ibid. P. 87.
Лэйнг вспоминал, что, когда он читал Ницше, Фрейда и др., всегда обращал внимание на то, когда эти люди написали свою первую книгу. «…Например Хевлок Эллис, – говорил он, – написал в своей биографии, что, когда ему было девятнадцать, он решил, что в тридцать он уже издаст свою первую книгу Так я подумал: „Отлично, и я не буду отставать“ [смеется]» [22] .
В Гованхиллской библиотеке была хорошая коллекция философской и классической литературы, поэтому почитать Лэйнгу было что, и обретенная в этих стенах начитанность впоследствии будет поражать его собеседников. В интервью с ним Боб Маллан удивляется тому, сколько уникальной философской литературы хранила эта библиотека:
22
Kelly D. An Interview with R. D. Laing / Audio Colloquies. London: Harper & Row, 1987.
Это просто поразительно, что в конце 1940-х гг. ты мог прочесть Фрейда, Ницше, Кьеркегора и прочее в маленькой публичной библиотеке…
Да, это удивительно. Я не был знаком ни с кем еще, кто читал бы это, но в Гованхиллской публичной библиотеке была копия „Или… или…“. <…>
Что из Фрейда ты прочел первым: его первые лекции, «Психопатологию обыденной жизни»?
В библиотеке было пять томов, изданных Hogarth Press…
Да, хорошая библиотека, ничего не скажешь!
Да, я не знаю, кто был библиотекарь, но все это у них было. Во всяком случае, был университетский перевод Ницше и было первое издание Фрейда в пяти томах [23] .
23
Mullan B. Mad to be Normal. P. 94, 101.
В этой удивительной библиотеке Лэйнг прочел Фрейда, Маркса, Ницше, Кьеркегора и много античной классики.
В детские годы Лэйнга определенную роль играла и религия. Семья Лэйнгов исповедовала пресвитерианство и была окружена пресвитерианами. В автобиографии Лэйнг рассказывает, что в четырнадцать лет его отец пережил глубокий религиозный опыт: однажды, когда он лежал в своей постели, но еще не спал, ему явился ангел и поцеловал его в лоб. Дэвид считал, что этим поцелуем он благословил всю его жизнь. Он не был догматиком, но вместе с сыном часто обсуждал вопросы веры: «Бог существует? Да, – ответил отец. И какой же он? Он – идеализированное понимание человеком своего собственного образа. Тогда ты атеист. Ничего подобного» [24] . На религиозное
24
Laing R.D. Wisdom, Madness and Folly. P. 84.
Тем не менее до четырнадцати лет воспитание Лэйнга проходило в религиозном ключе. Ежедневно (по крайней мере, до семнадцатилетнего возраста) отход ко сну предваряла молитва – с закрытыми глазами, склонив голову и сложив руки:
Я засыпаю, Господи, храни мою душу. Если я умру до того, как проснусь, прими, Господи, мою душу к себе. Благослови, Господи, мамочку и папочку и маленького Ронни и сделай так, чтобы маленький Ронни был хорошим мальчиком ради Иисуса. Аминь [25] .
25
Ibid. P. 81.
В четыре года маленький Рональд стал посещать воскресную школу, и именно в ней он получил свои первые награды: за успехи в учебе и хорошее поведение в течение года и за самое быстрое в классе (40 секунд) перечисление без запинок и ошибок книг Библии от «Бытия» до «Откровения».
В возрасте десяти-одиннадцати лет Лэйнг посещал подростковый центр ковенантеров в Вест-Энде. В четырнадцать, летом 1939 г., благодаря им он провел первые каникулы вне стен дома. Ковенантеры, будучи одной из ветвей пресвитерианства, брали на себя роль воспитания взрослеющих подростков. Они всячески ограждали мальчиков от контактов с девочками (дьявольским промыслом признавались даже парные бальные танцы) и других греховных вещей, например, кинематографа.
В четырнадцать лет проблемы религии (преподававшиеся раз неделю) в школе стал вести учитель, считавший себя агностиком. Он рассказывал ученикам, что о существовании Бога нельзя сказать ничего определенного, что подлинность Библии носит вероятностный характер, он не верил в Иисуса и говорил о том, что многие известные и по-настоящему мудрые люди не верили в Бога: Сократ, Будда и т. д., о том, что за порогом смерти существование прекращается. Эти поднятые учителем проблемы стали для Лэйнга откровением. Он стал сомневаться в незыблемости религиозных истин и постепенно отошел от религии:
Я рос веря, как мне кажется, во все, что мне говорили.
Я верил этому, потому что мне так говорили. Но мне не хотелось прожить жизнь, веря во что-то, как мне сказали, только потому, что мне так предписывали [26] .
Тогда, в годы учебы в «Хатчи», Рональд был спокойным и по-прежнему домашним ребенком, не ходил на футбол (а такое времяпрепровождение было типичным для его сверстников), у него было мало друзей и его совершенно не интересовали девчонки. Он был даже слишком примерным:
26
Ibid. Р. 85.
Я припоминаю, что матерное ругательство прозвучало в нашем доме только однажды, и употребил его я, сказал что-то вроде: «Да и вообще, ебтв, он что-то слишком много на себя берет». Мне было тогда пятнадцать лет, но я все еще не имел ни малейшего представления о том, что это значит. В тот миг, когда над головой моей матушки грянуло вышеупомянутое слово, она стояла на фоне этаких, знаете, цветастеньких обойчиков. Кровь отхлынула от ее щек, лицо стало пепельно-серым, и, отшатнувшись к стене, она плавно сползла на пол. Мой отец был настолько ошарашен, что ему и в голову не пришло ударить меня, его хватило только на то, чтобы сказать с дрожью в голосе: «Никогда, никогда, слышишь, никогда больше не смей произносить этого слова в стенах этого дома» [27] .
27
Лэйнг Р. Д. О важном. С. 190–191.