Роса в аду

Леонтьев Дмитрий Борисович

— К ее дому. И самой длинной дорогой… Желательно, через Москву…

— Повелитель, — сказал демон. — Если вас интересует время, то для этого нет нужды ехать через Москву. По дорогам этого города мы доберемся до ее дома не раньше, чем к утру.

— Убедил, — кивнул я и сел рядом с девушкой. — Завтра воскресенье. Позволено будет "влюбленному волшебнику" и завтра побыть возле тебя?

— Ты слишком часто повторяешь, что влюблен. Когда кто-то повторяет это часто, значит он либо не уверен в этом, либо обманывает, но хочет, чтобы ему поверили.

— Все много проще. Вчера я говорил тебе, что люблю, и я говорил тебе сущую правду, потому что чувствовал это. Но сегодня это чувство

еще глубже и еще огромней, и я говорю тебе уже об этом чувстве, а завтра…

— Но мы же ничего не знаем друг о друге. Мы едва знакомы и…

— Надежда, — шепнул я, сжимая ее ладонь своей. — Я знал тебя очень-очень давно… Я бродил по этой превращенной в ад земле и искал тебя как глоток воды, как спасительную прохладу дождя, как капли росы… Я не знал и не верил в то, что найду тебя, но я мечтал об этом. Все то, чему я научился, что узнал и постиг — предназначалось для тебя. Мечта о тебе была со мной и в горе, и в страхе, и в тоске. Мне нет нужды узнавать тебя. Я знаю тебя. Я чувствую каждый такт твоего сердца и каждый аккорд твоего настроения. Я слишком долго носил тебя в сердце, так как же я мог, увидев тебя — не узнать?! Ты та, что воплотилась из моей мечты в реальность и вышла ко мне в тот миг, когда мне было тяжелее всего. Когда я увидел тебя там, на берегу, мне вспомнилась старая легенда о богине любви Афродите, выходящей из морской пены… Ты — самое прекрасное, что есть на этом свете. Люди сложили столько легенд о любви, и теперь я знаю, что каждая из них — о тебе. Это ты выходила из пены, и это за тобой спускались в ад, это тебя похищали люди и боги, это ради тебя начинались войны и совершались подвиги, это ты оживала в мраморе и в холсте, не способных удержать тебя, и это тебе слагали стихи и книги… Как я мог не узнать тебя? Лишь одного я боюсь. Рядом с тобой я — не я. Я становлюсь мягким под твоим взглядом и робким, касаясь твоих рук. И я боюсь выпускать свое истинное "я" наружу. Вдруг я не понравлюсь тебе? Вдруг ты оттолкнешь меня? Я ведь знаю свое настоящее лицо. Я далеко не хороший человек, Надя. Меня невозможно полюбить… Но как мне хочется этого!.. Как мне хочется любить и… Если я прошу не слишком многого, если это не мираж и не сказка, если это только возможно… быть любимым…

— Но ведь и "плохим" ты был не всегда, — сказала она. — Значит и это твое "подлинное лицо" тоже не настоящее. Правильно?.. И вот что я еще скажу тебе… Ты зря боишься и зря недооцениваешь себя. Ты… Только не зазнавайся!.. Ты — очень интересный мужчина. Сильный, умный и… немножко простодушный.

— Я?! — весело удивился я. — Это я — простодушный?! Вообще-то… Впрочем, неважно… Асга… Кучер, останови карету! Где мы находимся?

— Дворцовая площадь.

— Отлично, — я распахнул дверцу кареты, вышел на булыжную мостовую и подал ей руку. — Я прошу тебя… Подари мне один танец. Одно танго прямо здесь и прямо сейчас. Эта ночь уже играет нам музыку — слышишь?

— Здесь? — удивилась она. — Но…

— Умоляю!

Я помедлил и неожиданно для самого себя опустился перед ней на одно колено, как когда-то опускались на колено посвящаемые в рыцари. Она ласково коснулась моих волос и прошептала:

— Встань. Я подарю тебе этот танец. В этой ночи слышится музыка и для тебя…

Ветер ласкал ее волосы, а в обращенных ко мне глазах сияли все звезды неба. Я взял ее руку, и музыка заполнила собой время…

— Куда теперь? — спросил Асгарот. — Свет в ее окнах погас уже два часа назад, повелитель. С ней ничего не случится.

— Послушай, Асгарот… Ты тоже думаешь, что любовь — это плохо?

— Для нас или вообще?

— Сама любовь.

Демон подумал и пожал плечами:

— Не знаю… Люди отдают за нее жизнь. А бывает, что побеждают и

смерть. Иногда создают ради нее такое, что дивлюсь даже я… А я уже давно ничему не удивляюсь. Наверное, это стоит того, чтобы жить и чтобы умереть… Не знаю…

— Асгарот, а не кажется ли тебе, что на земле становится скучно? — лукаво спросил я. — Нам почти не осталось дел. Все, о чем мы можем мечтать, сделано за нас… По-моему, это требуется исправить.

— На что вы намекаете, повелитель? — впервые заинтересовался демон. — Для нас есть работа?

— Я думаю, что да… Не пора ли нам взяться за наше первоначальное и приятное занятие — предъявить права на наших рабов? До сей поры мы разрешали им выполнять нашу работу за нас, и они в этом не только преуспели, но и перестарались… Как ты полагаешь, не подошла ли и их очередь?

— Вы хотите сказать… Что отдаете нам политиков и убийц, халтурщиков и извращенцев? — радостно блеснул черными глазами Асгарот. — О, давненько же я ждал вашего знака… Революция?

— Нет, на этот раз — нет. Мы, что называется, "теряем руку". Вспомним былое и проведем хирургически точную операцию. Война или революция — это все равно, что перемешать ведро с помоями — дерьмо все равно поднимется наверх, а "инородные тела" все равно выпадут в осадок… Нет, мы аккуратно снимем "верхний слой". "Низы" мы тоже мутить не станем. Пора немного отфильтровать всю эту накипь, а то живущие в нашем "аквариуме" начнут задыхаться… Только виновные, Асгарот. Только виновные. Для них это будет как гром среди ясного неба. Они настолько уверены в нашем покровительстве и в своей безнаказанности. По-моему, это будет интересно. Не "мелочь" и не топорная работа, а красивая, аккуратная и приятная для души… Что скажешь?

— У меня столько сюрпризов для каждого из них, — мечтательно протянул демон. — Для каждого индивидуально… "Своим" — самое лучшее!

— А ты гурман, — улыбнулся я. — С утра и начинайте… И не очень стесняйте себя в средствах и способах.

— Обижаете, повелитель, — расплылся в улыбке демон. — Даже вы останетесь довольны.

— А сейчас отвези меня к писателю, — распорядился я. — И на этот раз поспеши…

Писатель еще не спал. Завернувшись в старый плед, он курил трубку и смотрел на огонек свечи. При моем появлении он аккуратно положил трубку на стол и поднялся.

— Я готов, — сказал он.

— К чему?

— Ну… Вы знаете. Мы же договорились, что если я…

— Что вы как ребенок малый, право слово?.. Мне даже как-то обидно за вас… Вы, священник и еще одна… один мой знакомый… Вы все — как малые, наивные и простодушные дети. Как вы живете в этом мире — я даже не представляю… Лучше угостите меня чаем. Мне очень понравился ваш чай.

Он удивленно посмотрел на меня, но подошел к плитке и поставил на нее чайник.

— А как же?..

— Вы про книгу? Не могу сказать, что признаюсь в этом с удовольствием, но все же скажу… Это хорошая книга. Очень хорошая. Я со многим не согласен, но… Сегодня я даже рекомендовал ее одному очень дорогому для меня человеку.

Писатель беспомощно развел руками.

— Я ничего не понимаю. Я ждал, что вы придете за мной…

— Всему свой срок. Не стоит его торопить. И знаете, что? Я сделаю вам один огромный подарок. Я открою вам тайну. Вы успеете написать еще одну книгу.

Он медленно опустился на стул и долго молчал. Потом поднял на меня глаза и тихо спросил:

— Вы знаете, про что я хочу написать?

— Да, — улыбнулся я. — Сказать, что мне это не нравится — значило бы не сказать ничего… Но ведь это тоже критерий, не правда ли? Вы выполняете свою работу, я — свою. Должны же быть у меня хоть какие-нибудь оппоненты, а то я могу разжиреть и облениться…